Надпись с детским ехидством сообщала:

«Правильно».

Трейси встал, лицо его ничего не выражало. Схватив пустой стакан, он от всей души швырнул его в стену. Потом подошел к окну и невидящим взглядом уставился в ночь.

Осталось семь возможностей.

Спал он довольно хорошо, без снов, зато с книгой под подушкой, а утром подготовился к грядущим испытаниям с помощью холодного душа и черного кофе. Он не обольщался относительно близящихся событий, однако Мег ничего не предприняла.

Было уже поздно, когда он явился в «Джорнел». Косые солнечные лучи падали сквозь запыленные окна в комнаты отдела, посыльные бегали взад-вперед с текстами, и все вместе напоминало декорации для фильма о жизни редакции. Машинистки срочно что-то перепечатывали, а стеклянные перегородки в дальнем конце холла напоминали о безжалостных издателях, готовых посылать выдающихся репортеров в самые опасные места. Фотограф Тим Хаттон стоял в углу и с мрачным видом играл детским кубиком.

— Привет, Сэм, — сказал он, не вынимая изо рта сигареты. — Хочешь курнуть?

Макгрегор, парень из Денвера, который собаку съел на редакционной работе, поднял от стола лысую голову и подмигнул Трейси.

— Тим Хаттон смотрел фильмы, — сообщил он хриплым голосом. — Тим Хаттон прочитал все книги о Чарли Макартуре и Бене Хекте. Я с детства пишу статьи для всей страны, но даже у Бонфилса не встречал парня с большей решимостью стать репортером. Скоро, Трейси, он начнет рассказывать тебе о своем похмельи и предлагать глоточек из прелестной серебряной бутылочки, которую носит в кармане. Эх, молодость!

Макгрегор съел дольку лимона и вернулся к работе.

— Зануда, — заметил Хаттон, у которого покраснели даже уши. — И что он ко мне цепляется?

— Выйди в город и задержи убийцу, — посоветовал ему Макгрегор. — Прорвись сквозь кордон полиции, то есть, я хотел сказать, фараонов, и войди в здание, где окружили Врага Общества Номер Один. Хотел бы я, чтобы фотографию никогда не изобретали! Но, увы, ее придумали и теперь такие молокососы приходят сюда в надежде встретить Эдди Робинсона за столом городского отдела.

Трейси просматривал влажный еще номер «Джорнела», гадая, нашли уже труп Гвинна или нет.

— Эти времена в прошлом, Тим, — рассеянно сказал он.

— Это ты так говоришь, — буркнул Хаттон и посмотрел на часы. — Через полчаса у меня встреча с Барни Донном. Что скажешь?

— Барни Донн, — механическим голосом сообщил Макгрегор. — Преемник Эрни Роштейна, чикагского короля пива времен Аль Капоне, отсидел срок за уклонение от налогов, самый крупный игрок Флориды, покинул Хайалиа неделю назад. Что он здесь делает?

— Именно это я и хочу узнать, — ответил Хаттон. — Этот тип — настоящая сенсация.

Трейси отложил газету.

— Я пойду с тобой. Я когда-то знавал Барни.

Он не упомянул, что когда-то шантажировал Донна и выдоил из него немалую сумму, так что теперь прибытие игрока в покер в Голливуд обеспокоило его. Была ли это работа Мег? У Донна была хорошая память, и, возможно, он решил отыграться.

Макгрегор съел еще дольку лимона.

— Помни о Ротштейне, — цинично заметил он.

Хаттон выругался и взял свой аппарат.

— Готов, Сэм?

— Да.

Трейси бросил «Джорнел». О Гвинне ничего не было. Он еще прикинул, не проверить ли в картотеке смертей, но решил не рисковать. Выйдя следом за Хаттоном из редакции, миновал портье и увидел, как фотограф, лениво выпуская носом дым, надевает свою помятую шляпу.