А затем его рука погружается в мои трусики, пальцы раскрывают меня, вызывая во мне яростные всполохи электрических искр. Он ласкает клитор, очень нежно. Я вздрагиваю, мой рот открывается, и издаю крик удовольствия. Джесси в полной мере использует слабость моей воли, проникая языком мне в рот, исследуя и облизывая каждый уголок, его большой палец медленно кружит по моей горящей сердцевине. Я целую его в ответ.

— Отпусти мою руку, — тяжело выдыхаю я, напрягаясь.

Должно быть, он понимает, что я попалась, потому что со стоном освобождает мою руку и тут же хватает меня за затылок. Я обвиваю руками его шею, притягивая ближе к себе — вот так просто.

Бедрами он упирается себе в руку, увеличивая давление атаки на мой центр, и входит в меня пальцами. Внутренние мышцы крепко их сжимают. Я стону.

Он отстраняется, задыхаясь и тяжело дыша, глядя на меня из-под полуопущенных век затуманенными глазами.

— Я так и думал, — говорит он, еще выше подталкивая хриплым голосом мой нарастающий оргазм.

Он снова прижимается к моим губами поцелуем, и я соглашаюсь — на все. Я вновь раба этого прекрасного неврастеника. Сила воли покидает меня, а слабости выходят наружу.

Провожу руками по обтянутой пиджаком спине, погружаю пальцы в его темно-русые волосы, пока он продолжает мучительно медленные, контролируемые движения. Я готова расплакаться от радости и огорчения, но как могу сопротивляться этому? Мне никогда от него не убежать.

Теперь, когда я перестала бороться, движения его языка более спокойные и размеренные. Жар наших сомкнутых ртов кажется естественным и всепоглощающим. От нарастающей кульминации, угрожающей атаковать со всех сторон, бедра напрягаются, хватка в его волосах усиливается. Он понимает сообщение, усиливая поцелуй, движения его пальцев становятся все жестче, удовольствие сносит меня единым порывом, и я взмываю ввысь. В голове становится пусто, за исключением блаженства освобождения, проносящегося сквозь меня. Я кусаю его за губу. Он стонет. Святое гребаное дерьмо!

Движения его пальцев замедляются, и я отпускаю его губу из стиснутых зубов. Кажется, я чувствую привкус крови, но не могу открыть глаза, чтобы удостовериться. Так ему и надо.

— Вспомнила? — тихо шепчет он мне в губы. Я вздыхаю и приподнимаю отяжелевшие веки, встречаясь с зелеными глазами. Я не отвечаю ему; он знает ответ на этот вопрос. Но, как и всегда, я ничего и не забывала. Он не требует ответа. Просто наклоняется, нежно целуя меня в губы, я скольжу языком по его нижней губе, слизывая маленькую капельку крови, причиной которой стала я.

— У тебя из-за меня кровь.

— Дикарка, — выдыхает он, медленно вынимая из меня пальцы и засовывая их мне в рот. Джесси внимательно наблюдает, как я провожу по ним языком, и в уголках его губ играет улыбка. Он снова получил то, что хотел — меня, сдавшуюся ему.

Он усаживает меня на столешницу.

— Почему ты все время от меня убегаешь?

Он кладет руки по обе стороны от моих бедер и, подавшись вперед, изучающе всматривается мне в глаза.

Опускаю голову. Смотреть на него невыносимо. Что я могу сказать? Что влюбилась в него? Вероятно, мне так и следует поступить — он может испугаться и оставить меня в покое. Вместо этого я пожимаю плечами.

Джесси кладет указательный палец мне под подбородок и приподнимает голову, так что я вынуждена смотреть в его до боли красивое лицо.

Он выжидающе выгибает бровь.

— Детка, поговори со мной.

— Я не знаю.

Он закатывает глаза и шлепает меня по руке, заставляя отпустить прядь волос, которую я наматываю на палец.

— Ты дерьмовая лгунья, Ава.

— Знаю, — фыркаю я. Надо срочно избавиться от этой дурацкой привычки.

— А теперь отвечай, — мягко просит он.

Я вздыхаю.