Когда букинист сообщил мне цену этого этрога, убрал я руку свою. Ведь кроме мицвы этрога есть еще много мицвот у нас, для исполнения которых нужны деньги. Я попросил другой, более соответствующий содержимому моего кармана. Улыбнулся мне торговец и сказал:

– Рабан Гамлиэль взял себе этрог за тысячу зуз[9] и не уточнили мудрецы, был ли этрог красив, а ты убираешь руку свою от отборного красавца из-за нескольких шиллингов.

Вокруг меня стояли еще люди, подбиравшие этроги, от которых я отказывался, чтобы купить или обсудить их качество с другими. Эти обсуждения обрамлялись разными историями, рассказываемыми каждый год по таким случаям. Например – рассказ о Старом Ребе из Нешкиза[10], который перевел все свое состояние в монеты и отправился покупать этрог.

Увидел он на дороге человека, плачущего над трупом лошади. Спросил его ребе:

– Почему ты плачешь?

Ответил ему человек:

– Я – водовоз, потеряв лошадь, я потерял заработок.

Вытащил ребе все свои деньги и отдал водовозу, чтобы тот купил другую лошадь. И сказал цадик[11]:

– Какая разница? Этрог – мицва а-Шема, и цдака – мицва а-Шема. Другие произнесут благословение над этрогом, а я – над лошадью.

И другие подобные истории рассказывали. По той причине, что это старые и известные майсы[12], я не буду их пересказывать.

Расскажу нечто новое.

ד

В дальнем, свободном от покупателей, углу магазина стоял перед ящиком старик и проверял этроги. Иногда человеку в толпе свойственно задерживать свой взгляд на человеке вне толпы. Сейчас это случилось со мной. Я забыл о лавке и уставился на старика.

Выбрав этрог, он спросил торговца:

– Почем?

Тот ответил.

Положил старик этрог и сказал, что таких денег нет у него.

– Принеси мне какой-нибудь подешевле, – попросил он.

Букинист сказал, что если раби[13] хочет кашерный[14] этрог, то надо заплатить столько-то, как заплатили ему раби такой-то и габай[15] такой-то.

– Знаешь, раби, сколько они заплатили? – спросил и затем назвал огромную сумму.

Торговец взял этрог, посмотрел на него и сказал:

– Вот он, цитрусовый плод, о котором говорит Тора[16], и он абсолютно кашерный.

Старик ответил, что и деньги, уплачиваемые за этрог, должны быть тоже кашерные.

Букинист вернулся ко мне и спросил: «Ну, выбрал?»

Я развернулся к нему и спросил:

– Тот, кого ты зовешь «раби», кто он?

Он прошептал мне на ухо, что старик – Тепликский ребе[17] и удивительно, что я не слышал о нем, ведь все в Ерушалаиме считают его самым настоящим гаоном[18].

Тепликский ребе – в центре

Я ответил букинисту, что имя его мне известно, но увидеть лично довелось только сейчас.

Что же я слышал об этом старике?..

Кроме того, что он большой знаток Торы и праведник, он занимается благотворительностью. Буквально валяется в грязи перед жестокосердными, далекими от понимания значения цдаки[19]. Унижается перед чиновниками, от которых зависит помощь беднякам и не стесняется ничего сделать для других, чего бы никогда не посмел сделать для себя. Все это – во имя исполнения заповеди цдаки.

Есть рабаним, прославленные своим учением, мудростью, благочестивостью или жизненным опытом. Тепликский ребе имел все эти достоинства. Его надо было содержать в приличном месте в золотом обрамлении, но ребе жил среди нищих в темной каморке, одежда его была сродни той, в которую облачаются те жители Ерушалаима, кто не могут себе позволить ничего лучшего. Большую часть денег, получаемых от рабанута, он отдавал сиротам и вдовам.

Наконец, ребе нашел подходящий этрог, вытащил кошелек и расплатился с букинистом. И было видно из того, как он открывал кошелек и держал монеты, что деньги там – редкий гость.