Он думал о ней и пока собирал вещи – туалетные принадлежности, плащ «бёрберри», шляпу-панаму, два костюма, шесть крахмальных сорочек и нижнее белье, три галстука, серебряные запонки, пару башмаков и пару спортивных туфель на резиновом ходу. Собрав наконец свой потрепанный чемодан «вюиттон», Фалько закурил и застыл в неподвижности, предаваясь воспоминаниям под бьющим из окна снопом света. И лишь через мгновение осознал, что пальцы, сжимающие сигарету, слегка подрагивают. И это вызвало у него сперва недовольство, а потом злобу – мягкую, спокойную, смутную.

Он тряхнул головой, погасил сигарету в пепельнице и выгреб из ящиков бюро предметы, составлявшие прочее его снаряжение, – две трубочки с кофе-аспирином (в одной пряталась ампулка с цианистым калием), жестяную коробку сигарет «Плейерс», 9-мм «браунинг FN», две обоймы к нему и глушитель, выменянный у сотрудника гестапо на кокаин, пачку патронов. Достаточно, чтобы покосить немало народу, как сказал бы адмирал. Орудия его труда. Завернутый в кусок материи, вычищенный и смазанный пистолет приятной тяжестью лег в руку. Взгляд Фалько в эту минуту стал жёсток, и уголок рта саркастически-жестокой усмешкой вдруг пополз в сторону, словно его бескровно рассекли ножом. Четыре месяца назад в Саламанке из этого пистолета он, спасая жизнь Неретве, застрелил троих.

«Мы с тобой в мире», – повторил он.

Тут в дверь постучали, и мир вокруг вновь двинулся прежним курсом. Бой принес запечатанный конверт, где значилось имя Фалько. Тот сунул чаевые, закрыл дверь, вскрыл конверт, и серый свинец глаз вдруг смягчился и потеплел.

От этой мысли он улыбнулся. Улыбка стала шире, когда он вспомнил, как утром встретил Ческу с мужем у входа в отель. Пепин Горгель в сияющих сапогах, фуражке с капитанскими звездочками на красном околыше. Вот же кретин! Холодный, надменный, злобный, постоянно опасающийся подвоха и ожидающий угрозы. И не без оснований. Его можно понять: с такой красавицей в женах – адмирал уверял, что за ней числились две громкие связи, но Фалько в этом был не уверен – поневоле завертишь головой. Особенно если бо́льшую часть времени проводишь на фронте, спасая отчизну от безбожных орд, пока над Испанией занимается рассвет новой жизни… и прочая лирика.

Ход размышлений исторг из груди Фалько вздох, насмешливый и одновременно меланхолический. Теперь, когда муж под боком, приглашение становилось еще желанней. А сияющая Севилья, где так много подруг с квартирами и всякого другого полезного, подходит куда лучше, чем серая, узколобая, ханжески-постная Саламанка, где самому каудильо пришлось разместить свою штаб-квартиру в епископском дворце. Впрочем, к сожалению, сейчас в полном смысле слова – не до шуток. Через три часа, в шесть, он должен быть в самолете, который помчит его на север Африки. Как в танго: «Прощайте, милые друзья, когда ж увижусь с вами я?» Уже во второй раз ускользает у него эта женщина меж пальцев. Что за собачья жизнь…

Почти машинально, повинуясь профессиональной привычке, он зашел в туалет, вытащил из кармана зажигалку и сжег письмецо. Глядя, как пепел исчезает в унитазе, подумал, что на него с Ческой будто кривым глазом кто-то глянул. И вспомнив следом про стеклянный глаз адмирала, сам расхохотался своей неудачной поговорке. Посмотрелся в зеркало, показав язык своему отражению. Как бы приемля все, что есть, а заодно – и все, чего нет. Как сказал кто-то – а кто, он не помнил, да и неважно, – то, чего не может быть, быть не может, и более того – невозможно.

Завершив сборы, Фалько спустился чего-нибудь поесть. Плохо лететь на пустой желудок, тем более над проливом. Время у него еще было, погода благоприятствовала, и потому он прогулялся до улицы Альбареда, где помещался «Дом Вдовы». Под рекламным плакатом «Всегда и всюду требуйте напитки “Домек”» (он улыбнулся: Домеки приходились ему двоюродными братьями) и объявлением, оповещавшим о штрафах за нарушение новых политических правил: «За неотдание салюта знамени – 30 песет», почистил башмаки и съел хамона с сыром, тушеную куропатку, выпил два бокала красного вина и медленно побрел назад через мост, но сначала предъявил документы караульным.