|
Торговались о цене, порой покупали, но чаще всего шли дальше. — Помнишь контейнеры для сбора старой одежды, которые иногда выставляются в придорожных торговых центрах? Финн кивнула. — Так называемые благотворительные организации продают собранное перекупщикам из третьего мира на вес, тоннами, а те перепродают вот таким торговцам для розничной продажи. Оборванец, сидевший на табурете, при виде иностранцев возвысил голос и, перекрывая общий гомон, на поразительно внятном английском языке закричал: — Американская леди! Джулия Робертс! У меня есть туфли для вас. Финн остановилась. Все туфли были мужскими. Торговец поднял замшевый, двенадцатого размера башмак с молнией на боку, похоже, производства шестидесятых годов. — У него пары нет, — указала Финн. Торговец поднял другой башмак. Легкий кожаный мокасин гораздо меньшего размера. — Они оба черные. Продавец улыбнулся, показав зубы цвета влажных окурков. — Но они же не парные. — Продам со скидкой, за полцены, — прокаркал торговец обувью, а когда Финн повернулась, крикнул ей вслед: — Мисс Джулия Роберте, я люблю вас! Они свернули за угол и двинулись по короткому проулку меж оштукатуренных склепов и приподнятых саркофагов. — Мы подходим к звериному рынку, — заметил Хилтс. — Место экзотическое, но порой не самое приятное. Неожиданно налетевший порыв ветра заставил Финн прищуриться из-за полетевшего в глаза облака пыли, а заодно сморщиться — в ноздри ударил запах крови и требухи, перебивавший даже гнилостный смрад разлагающихся отходов и текущих по узким канавам сточных вод. Следом за запахами явились и звуки: безумная смесь блеяния, кудахтанья, лая, хрюканья, визга, обезьяньих воплей и еще невесть чего. Мимо нее, задев, прошла женщина, несшая большую синюю коробку с надписью «Уол-Март» по боку. Финн скользнула беглым взглядом по ее товару, и у нее перехватило дыхание: коробка была заполнена потрохами, плавающими в жиже из крови и прочих органических жидкостей. А рядом с тропой стояла большая клеть с песчаными черепахами, причем находившиеся внизу были раздавлены весом верхних. Кроме того, на глаза ей попался стеклянный аквариум, битком набитый неподвижными, ошалевшими от жарищи и пыли змеями, некоторые были толщиной с детскую руку. В очередном боковом проулке девушка приметила детей, скакавших вокруг стоявшего посреди пятнышка пожухлой растительности пугала. Оно красовалось в темно-синем бархатном смокинге, полосатых пижамных брюках и парике с дредами, поверх которого была нахлобучена старая твидовая кепка. Приглядевшись, Финн увидела, что одежда висела на иссохшем трупе, прикрученном проволокой к металлическому столбу: грязный коричневый скелет все еще удерживался высушенными веревками из сухожилий и мускулов. Лицо пугала было черным и прогнившим. Финн в отвращении отвернулась. — С тобой все в порядке? — спросил Хилтс. Девушка сглотнула подступившую к горлу желчь. — Все в порядке, — ответила она. За мясным рынком во внутреннем дворике, окруженном тремя незатейливыми склепами, были выставлены чучела, изготовленные из шкур тех же животных, каких в нескольких ярдах отсюда продавали живыми. Только выглядели они, с оскаленными зубами и выпученными стеклянными глазами, злобно и устрашающе, а некоторые вдобавок представляли собой странные гибриды — гусей с лисьими ушами, собак с пересаженными обезьяньими головами, ярких попугаев с распростертыми орлиными крыльями. — Кто покупает этих уродцев? — В таком большом городе на все найдется покупатель, — ответил Хилтс, пожимая плечами и ухмыляясь. |
