|
Но были другие страны и острова, другие славные города, реальные (в доках разгружали товары, прибывшие оттуда) и вымышленные. К последним относился, по всей видимости, остров Покрова Бергера: моряки, попавшие туда, становились добычей существ до того утонченных и изысканных, что погибали исключительно от изумления. Из того же разряда был и город Нилпаллиум: по преданию, его основал некий дурак, а после кончины основателя там долго правили — мудро и справедливо, как гласила легенда, — его любимые псы, скорбящие по хозяину. Но больше всего Фебе понравился рассказ про Кисаранка Роджанди — башню из пылающего камня. Ее ровные стены поднимались над водой на полмили. Местные мужчины все время стараются взобраться по этим стенам наверх, но каждый раз срываются и прыгают в воду, чтобы остудиться. По том, набравшись сил, они начинают подъем заново. В башне посреди пламени живет их королева, ожидающая того, кто вынесет испытание и, наконец, зачнет с ней ребенка. Выдумки помогали Фебе отвлечься от печали, а рассказы о том, что на самом деле происходило в дальних странах, внушали надежду и бодрость духа: они свидетельствовали о том, в какое чудесное место она попала. Если жители Б'Кетер Саббата не боялись жить в опрокинутой пирамиде, если жители Кисаранка Роджанди не сдаются и карабкаются вверх, чтобы добраться до своей королевы, то и Феба не сдастся. Она будет искать свою недотень. Потом наступил день шторма… О его приближении предупреждали все бывалые моряки на побережье. Разразится буря, говорили они, и она поднимет со дна огромные косяки глубоководных рыб. Если рыбаки не побоятся рискнуть сетями, лодками, а может быть, и жизнью, их ждет богатый улов. Когда поднялся ветер, Феба грелась в кухне возле камина, дети ели рагу, а их мать готовила тесто для хлеба. — Кажется, окно раскрылось, — сказала Джарифа, когда по подоконнику забарабанили первые капли дождя. Она заторопилась наверх, чтобы все закрыть. Феба смотрела на языки пламени в камине; ветер завы вал в трубе. Наверное, в порту сейчас потрясающее зрелище, подумала она. Корабли мечутся на своих якорях, волны бьются в стену гавани. Как знать, что принесет этот шторм? Феба даже приподнялась с места, как только подумала об этом. Да, действительно, как знать? — Джарифа! — крикнула она, доставая из шкафа плащ. — Джарифа! Я ухожу! Та появилась на лестнице, и лицо у нее было встревоженное. — В такую погоду? — удивилась она. — Не волнуйся. Все будет хорошо. — Возьмите с собой Энко. Там же страшная буря. — Нет, Джарифа, обыкновенный дождь. Ничего со мной не случится. Сидите дома, пеките хлеб. Джарифа, не переставая ворчать, проводила ее до двери и вышла на крыльцо. — Иди в дом, — сказала Феба. — Я вернусь. А потом она вышла под ливень. Ливень очистил город так же, как появление иадов. Феба спускалась к морю по кривым извилистым улочкам, которые изучила не хуже, чем Мейн-стрит или Поппи-лейн, и по дороге не встретила никого. Чем ниже она спускалась, тем яростнее становился ветер. На Док-роуд он свистел так, что Фебе пришлось согнуться и двигаться, держась рукой за стену или перила, чтобы устоять на ногах. На причалах и на палубах кораблей суетились люди. Мат росы сворачивали паруса и закрепляли груз. Одномачтовое суденышко вдруг сорвалось со швартовых и на глазах Фебы ударилось о каменную стену. |
