К воротам пансионата прибыла пожарная бригада. Охрана долго бестолковилась, но наконец впустила пожарный расчёт внутрь. Крепкие мужчины в массивных костюмах салатового цвета выпрыгнули из машины и стали накручивать шланги на пожарный гидрант, который обнаружился у чёрного входа в здание.

Борьба с огнём заняла около получаса. За это время учительская выгорела подчистую, а также обгорела краска на части стен коридора. Никто не пострадал, кроме психики Прохорова. Он заметил меня в толпе — и разинул от удивления рот. Артём явно не ожидал, что я выживу. Ну, что поделать? Живучесть у меня на высоте!

Я решил поприветствовать своего лучшего врага. Хищно улыбнулся и провёл пальцем по горлу. Прохоров заозирался по сторонам и куда-то рванул. Правильно, Артёмка, беги, пока бежится. Думаю, правосудие Углова будет ещё более жестким, чем в прошлый раз. А ведь тогда всего-навсего пропала коробка шоколадок. То ли дело сейчас.

Впрочем, моё торжество очень быстро сменилось сожалением. Нужно было выбрать какой-то другой способ мести. Ведь после тушения пожара нас отправили обратно в пансионат. Мы переоделись, благо вода не сумела замочить вещи в шкафах, и пошли спать на мокрых матрасах, подушках, укрываясь мокрыми одеялами… Мягко говоря, было некомфортно.

Сперва Сергей сбросил матрас и всё постельное на пол, а сам улёгся на витые пружины кровати. Было жестко, но за то сухо. А после его примеру последовали и остальные. В том числе и я. Ночка выдалась та ещё. А пробуждение вышло ещё хлеще. Я проснулся от воплей Углова. Иван Викторович ласковым матом требовал, чтобы мы подняли свои пятые точки и живо построились во дворе.

Одеться нам не дали. Пронзительный мартовский ветер забирался под робу, пустив по телу полчища ледяных мурашек. Впрочем, это было даже хорошо. Я не спал полночи, а так хоть взбодрился. Ребята стучали зубами, ожидая, что же скажет наш куратор.

— Сегодня ночью произошел вопиющий акт вандализма. Прохоров! Выйти из строя! — рявкнул Углов, но никто не вышел. — Прохоров! — Иван Викторович раздраженно пригладил чёлку, да так, что едва не выдрал её с корнем, и пошел через строй, выискивая виновника торжества взглядом, но его там не было. — Живо найдите его и притащите сюда!

Углов сказал это тренерам, но пара ребят от испуга тоже рванули выполнять приказ. Ждали мы недолго. Минут двадцать, не больше. Правда, за это время мы успели околеть от холода. Прохоров спрятался в подсобке, думал, что его не найдут. Чем-то это напомнило мне прошедшую ночь, я тоже прятался, но лишь для того чтобы, нанести ответный удар. Тренеры тащили Артёма, а он вырывался и неистово орал:

— Отпустите! Это не я! Я ничего не делал! Сволочи!

Прохорова бросили к ногам Углова. Иван Викторович поднял парня за ухо и развернул в сторону пансионата. Входная дверь была завешена белой тканью, а на неё через проектор вывели запись. Вот Артёмка подходит к учительской, открывает дверь, а через какое-то время убегает, и из комнаты начинает валить чёрный дым.

— Да это не я! — заорал Прохоров.

— Будешь отпираться, когда всё очевидно? — прошипел Углов.

— Я вам клянусь! — взвизгнул Артём и ткнул в мою сторону пальцем. — Это всё он! Этот ублюдок меня подставил!

Углов лишь тяжело вздохнул.

— Хочешь сказать, что двухлетка принял твой облик и совершил поджог?

— Я не знаю, как он это сделал, но это точно был не я!

— Михаил, шаг вперёд, — меланхолично сказал Углов.

— Тебя обвиняют в поджоге.