Но когда он вошел в дом и увидел, что на столе его ждёт горячая еда, а рядом сидит мама и улыбается, то капитан тут же подобрел. Так время незаметно и прошло. Неделя, две, три, месяц. Наступил тёплый май.

Днём Гав трудился на заводе, возвращался с закатом, а когда на небе появлялись первые звёзды тренировал меня до потери пульса. Но хуже всего было то, что он начал меня обучать высвобождению маны, за счёт чего к концу тренировки маны у меня совсем не оставалось и я не мог призвать Мимо для добычи доминант. Операция комарик провалилась. Весь день я помогал маме и копил силы, а вечером тренировка повторялась выжимая меня досуха.

А ещё у нас появилась традиция. Ну как, у нас? У них. Гав поднимался в шесть утра, умывался, завтракал и шел заводить машину, чтобы к семи часам быть на работе. Мама вставала ещё раньше, чтобы собрать капитану поесть, а после садилась на лавочку и ждала, пока он выйдет из дома и пойдёт за ворота. Гав первое время смущался, а после даже стал комплименты ей отвешивать. Так произошло и сегодня.

Я зевнул и, потянувшись, вышел на улицу. Мама выглянула за калитку и проводила уезжающую машину взглядом. Я лишь покачал головой и буркнул себе под нос «детский сад».

— Гарик! Пасуй! — послышался звонкий детский голос.

— Держи! — ответил ему писклявый.

— Удар! Го-о-ол! — заголосил парень и показался в проёме калитки.

Длинный чуб свисал до самых глаз, уши торчат, улыбка до ушей, вскинул руки вверх и умчался дальше.

— Да дурак! Куда ты так пинаешь⁈ А если под машину попадёт? — выпалил пискля.

— Не ссы! Нормально всё будет!

Мама заметила, что я заинтересовался великими футболистами и, подойдя ближе, положила мне руку на плечо.

— Мишуль, иди поиграй с ребятами. Нечего дома сидеть. Побудь хотя бы сегодня обычным ребёнком.

— Обычным? — нахмурился я и, показательно зевнув, направился к калитке, добавив. — Если ты настаиваешь, то кто я такой, чтобы отказываться?

Глава 20

Я выбежал из двора, зыркнул по сторонам и увидел, как вдаль уносится компания из пяти человек. Ну как — уносится? Четверо бежали, весело смеясь и пиная мяч, а позади плёлся толстый пупок и едва дышал. Я рванул вслед за четвёркой, которая скрылась за углом.

Догнал я их, когда парни спускались в овраг, на дне которого разместилось футбольное поле. Длиной метров тридцать, по обе стороны поля в землю вкопаны брёвна, выполняющие роль штанги, а ещё вся трава в центре была вытоптана. Ребята остановились у ворот и стали пинать друг другу мяч.

— Ну, где там Беляш? — спросил лопоухий.

— Сейчас прикатится, — ухмыльнулся длинный и худощавый мальчишка. Со стороны он был похож на жука палочника.

Парням было лет по шесть, может, семь. Но хулиганистая натура была заметна сразу. Лопоухий порылся в кармане, достал смятую пачку папирос и тут же закурил. Курильщик из него был так себе, просто парень красовался перед друзьями и старался всеми силами сдержать рвущийся наружу кашель. Сдержать не удалось.

— Кхе! Кхе! Кхе! — закашлялся лопоухий, выплёвывая густые клубы дыма.

— Зачем ты куришь эту дрянь? — спросил палочник.

— Ничего ты не понимаешь. Маленький ещё, — отмахнулся лопоухий и сделал вторую затяжку, которая зашла ещё хуже первой.

В это время я спустился с пригорка и подбежал к банде.

— Можно с вами поиглать в мяч? — спросил я, уставившись на лопоухого; судя по всему, он у них был главным.

— А тебе сколько лет? — нахмурился лопоухий, так как с виду действительно было не понятно, три мне года или четыре, ведь рос я, как на дрожжах.