«Знаем мы эти штучки!» — почти весело подумал Юд-жин, понимая, что до тех пор, пока у него в руке пистолет, враги бессильны.

Тогда другой, в которого стрелял сержант, вдруг бросил руку Юджина и ткнул себя в грудь:

— Я советский. Понимаешь? Советский.

Американец от неожиданности даже сел. Слова незнакомца ошеломили его, наверно, больше, чем взрыв в Стенморе. Советский! Перед ним русский солдат!

— Ты правда советский? — спросил Юджин.

— Да, — кивнул Михаил. — Советский лейтенант Михаил Скиба. Не надо стрелять. Мы знаем, кто вы. Мы — ваши друзья.

Он говорил по-немецки, старательно подбирая и выговаривая слова. Его товарищ, полагая, что Юджину эта речь непонятна, быстро перевел ответ на свой ужасающий английский.

— Черт! — все еще не веря, проговорил американец. — Откуда это видно, что вы не немцы?

— Посмотрите на нас, — коротко ответил Михаил, а его товарищ, как эхо, повторил ответ по-английски.

— Не будьте попугаем, — сердито сказал ему сержант.— Я знаю немецкий язык немного лучше, чем вы английский. А кроме того, отпустите мою руку.

— Прошу прощения, — пробормотал майор. — Прошу прощения и репрезентуюсь: майор Войска Польского Генрих Дулькевич.

— Поляк? — снова не поверил американец.

— Да, — учтиво склонил голову пан Дулькевич.

— Вот так история! — постепенно приходя в себя, проговорил Юджин.— Однако ко всем чертям, мне еще не верится. Как вы меня нашли?

Михаил пояснил.

— Слышим ночью: какой-то американский самолет снизился и кружит над этим местом. Решили, что здесь должны высадить десант. Ну и бросились. Мы увидели тебя еще тогда, когда ты полез на дерево.

— Вот и надо было снимать меня оттуда, как спелую грушу, — засмеялся Юджин.

— Я предвидел возможное сопротивление, — сказал Михаил. — Предупреждал пана Дулькевича. Он не послушался и, конечно, потерпел...

— Я, пожалуй, основательно задел вас, майор? — сочувственно спросил Вернер.

— А, пустяки! — небрежно махнул рукой поляк. — В последнее время меня столько били, что этого удара я почти не заметил.

— Зато вы меня хорошо поддели снизу, — захохотал Юджин. — Это было проделано с блеском!

— Генрих Дулькевич способен и еще кое на что,— скромно потупился майор.

Теперь американец уже не чувствовал себя одиноким и несчастным. Наоборот, он казался себе чем-то вроде доброго дядюшки Сэма, который упал с неба в непролазные дебри для того, чтобы стать благодетелем беспомощных беглецов. Он сильный, здоровый. У него есть продукты. А они — слабые, измученные, и притом бедные, как церковные мыши. Через несколько часов он разыщет рацию, свяжется со своим командованием, а они... оторваны от мира, предоставлены самим себе, никому не нужны...

— Вы, наверно, есть хотите как волки? — спросил Юджин.

— Как сто волков, — усмехнулся Михаил.

— А если перед едой еще хлебнуть? — американец похлопал по большой плоской баклаге, что висела у него на поясе.

— Нет, этого нам нельзя. Мы слишком ослабли. Да и к чему сейчас пить?

— Чтобы отметить наше знакомство, — вкрадчиво проговорил пан Дулькевич. — Пся кошчь, это же так романтично! В далеком немецком лесу, на плато Эйфель, встречаются трое союзников и пьют настоящее сода-виски или американское бренди!

— Сода-виски придется отставить, — сурово сказал Михаил. — Единственное, что мы можем попросить у нашего американского друга, это дать нам немного поесть.

Михаил говорил приглушенно, стараясь, чтобы американец не слышал их пререканий.