Обнадеживало лишь то, что убить бешеного было не так уж сложно — в конце концов, он оставался обычным живым человеком, уязвимым к любому оружию. Леха рассказал о видео из Москвы, где группа спортивных молодых людей кавказской наружности без особого труда расправилась с десятком зомби в торговом центре Европейский. Правда, когда трое молодчиков уже допинывали последнюю жертву, та изловчилась и вцепилась одному из них в ногу. Лицо зараженного напоминало кровавую кашу, и было непонятно, его ли это кровь или кровь жертвы, которой он сумел прокусить одежду. На этом видео закончилось.

Час назад Семену удалось связаться с Машей. Та сидела в студенческом общежитии и ждала эвакуации, которую объявили рано утром. Однако на данный момент вывезли лишь несколько сотен жителей Дюссельдорфа, преимущественно чиновников и их семьи — их погрузили в автобусы и повезли на юг, на американскую военную базу Раммштайн, где устроили лагерь для беженцев, нагнав трейлеры и расставив сотни палаток прямо в чистом поле. Северо-Атлантический Альянс уже объявил о развертывании охраняемых военными эвакуационных пунктах в Германии и Бельгии. По словам Маши, в Берлине вовсю гулял вирус, получивший условное название «рейдж», то бишь «ярость». Вчера она с облегчением рассказывала, что немецкой полиции и силам НАТО удалось сдержать угрозу на территории аэропорта. Что ж, видимо, вирус проник вместе с носителем на железнодорожном или даже автомобильном транспорте, за всеми ведь не уследишь.

— Звучит все это, конечно, сами понимаете как, — заговорил я на нашем обеденном собрании. — Мне все кажется, что я кислоты объелся или укололся чем — ну откуда вся эта хрень взялась? Зомби всякие, вирусы, эпидемии.

— А ты слишком много не думай, — посоветовал Леха. — А то котелок перегреется, и нам придется тебя с ложечки кормить и подгузники менять.

— Давайте ближе к делу, — Ванька отправил в рот ложку гречки и продолжил, одновременно жуя. — Понятно уже, что в Челны ради полиции ехать нет смысла. Но вообще куда-то ехать смысл есть, вы так не думаете? Я вот тут сидеть не очень хочу. То есть, здесь хорошо, и Тараса Тимофеича бросать не хочется, но какой смысл нам оставаться в деревне?

— Я не знаю, как вы, — решительно заявил Семен. — Но я поеду к Маше.

— Серьезно? — хмыкнул я. — И каким образом? На самолете или на пароходе? Да в России уже наверняка вся транспортная система накрылась сами знаете чем.

— На машине. Можно добраться на машине. Если не терять времени, можно добраться до Дюссельдорфа за три дня. А я его терять не собираюсь, — набычился Семен. — Сразу говорю — с собой никого уговаривать ехать не буду, дорога дальняя, можно и не доехать. Я вот понятия не имею, что там на шоссе вообще и дальше, на границе.

— И где ты возьмешь машину, Рембо?

— Да у вас отберу, — Семен сперва усмехнулся, а потом, заметив на наших лицах ухмылки, сдвинул брови. — Чего ржете, придурки? Вам сейчас есть куда ехать? Или тут будем сидеть, в глухомани? Сами же говорите, что бессмысленно это!

Семен показал пальцем на Ваньку, тот поднял руки — мол, я ничего не говорил, вы не так поняли. А Семен тем временем вещал дальше:

— Ничего ведь нет — у меня, блин, даже паспорт дома остался, я сейчас вообще никто, даже не гражданин. И терять мне нечего. Может, вам есть? Нет, серьезно, ребята, мы друзья или где? Вы тут хотите свои задницы уберечь? И чего добьетесь? И сюда придет зараза, не сегодня, так завтра, а не завтра — через неделю все равно доберется.