Я полагаю, ты уже слышал эту историю.
— Он бросился в атаку привязанным к своим двенадцати паладинам. Кто не слышал об этом? Неосмотрительный поступок для слепого, должен я сказать.
— Осторожность никогда не относилась к числу его добродетелей. Все эти Люксембурги сумасшедшие.
— Его сын теперь германский король.
— Да, и император Священной Римской империи тоже. Эти известия настигли нас в Пикардии. Ну, половина курфюрстов проголосовала за антикороля Карла еще при живом Людвиге, поэтому я не думаю, что они долго колебались, когда он умер. Бедный старый Людвиг — уцелеть во всех этих воинах с Габсбургами и затем свалиться с коня во время охоты. Я полагаю, старый граф Рудольф — нет, теперь это Фридрих, я слышал, — и герцог Альбрехт принесли присягу, что решает вопрос для меня. Знаешь ли ты, почему Карл не погиб с Джоном при Креси?
— Насколько я могу предположить, — сказал Дитрих, — он не был привязан к своему отцу.
Манфред фыркнул:
— Или же привязь была необычайно длинной. Когда французская кавалерия пошла в атаку на английские длинные луки, Карл Люксембургский поскакал в другую сторону.
— Тогда он либо умный человек, либо трус.
— Умные люди часто ими бывают. — Губы властителя Хохвальда дрогнули. — Это все чтение, Дитрих. Оно уводит человека из этого мира и заточает в его собственной голове, а там нет ничего, кроме фантомов. Я слышал, Карл ученый человек — грех, которому Людвиг никогда не был подвержен.
Дитрих не ответил. Кайзеры, как и папы, один на другого не походили. Он задался мыслью, что станет ныне с теми францисканцами, которые бежали в Мюнхен.
Манфред поднялся, подошел к стрельчатому окну и выглянул наружу. Дитрих смотрел, как он лениво проводит рукой по неровностям подоконника. Вечернее солнце омывало лицо хозяина замка, придавая его коже рыжеватый оттенок. После долгого молчания Манфред сказал:
— Ты не спрашиваешь, что два года удерживало меня от возвращения домой.
— Я предполагал, что у вас были затруднения, — сказал осторожно Дитрих.
— Ты предполагал, что я мертв. — Манфред отвернулся от окна. — Законное предположение, если подумать, как густо устлан мертвецами путь сюда из Пикардии. Близится ночь, — добавил он, кивая на небо в окне. — Тебе потребуется факел, чтобы благополучно вернуться.
Дитрих ничего не ответил, и после еще одной паузы Манфред продолжил:
— Французское королевство в хаосе. Король ранен, его брат убит. Граф Фландрский, герцог Лотарингский, король Мальорки… и глупый король Богемии, как я уже сказал… Все мертвы. Генеральные Штаты собрались и изрядно выбранили Филиппа за оставленное поле битвы — и четыре тысячи рыцарей на нем. Они, конечно, вотировали ему новые суммы, но на пятнадцать денье ныне не купишь то, для чего когда-то было достаточно трех. Наше возвращение было нелегким делом. Рыцари продавали свои меч всякому, кто был готов нанять их. Это было… искушением — отбросить всю ответственность и захватить столько, сколько можно взять по праву сильного. Когда принцы бегут с поля битвы, рыцари превращаются в ландскнехтов, а бароны грабят паломников, — какую цену имеет честь?
— Все большую, учитывая то, какой редкостью она стала.
Манфред горько засмеялся, затем вернулся к наблюдению за закатом.
— В июне до Парижа добралась чума, — сказал он тихо. Дитрих вскочил:
— Чума!
— Да. — Манфред скрестил руки на груди и, казалось, стал меньше ростом. — Говорят, полгорода лежало мертвых, и я полагаю, что так оно и было. Мы видели… вещи, которые не должно видеть никому. |