Весной 1882 года Герман Эйнштейн представлял себе Мюнхен в розовом цвете. К концу 1929-го Гитлер выкрасил его в черный цвет.

Январь 1930 года: Альберт Эйнштейн решил провести зиму в Америке, под солнцем Калифорнии. Он пробудет там два месяца по приглашению Калифорнийского технологического института. В Пасадене, пригороде Лос-Анджелеса, он дышал иным воздухом, не похожим на зловонную берлинскую атмосферу. Он провел серию лекций. Его поездка ничем не напоминала первый визит в Америку. Он устал от толп и интервью. Он сделает всё возможное, чтобы избежать контактов с прессой. Но его решимости хватило ненадолго. Понравилось ли ему находиться в лучах софитов? Чувствовал ли он потребность высказаться? Его страна напугала целый мир, отдав на выборах почти 20 процентов голосов за партию, не скрывающую своих воинственных устремлений. Во время первых интервью он старался успокоить, утверждал, что голосование за Гитлера — протестное, всё успокоится с концом экономического кризиса. Позже он допустил, что уедет из Германии, если нацисты придут к власти, признав тем самым возможность такого политического исхода. Затем он снова не противился воодушевлению, вызванному его выступлениями. В Нью-Йорке опять погружался в толпу, получал ключи от города, встретился с Рокфеллером и изложил ему свою экономическую программу по выходу из финансового кризиса. Он выступил со своим знаменитым «Манифестом двух процентов» — антимилитаристским высказыванием, который станет лозунгом пацифистов всего мира. Эйнштейн утверждал, что, если всего два процента призывников откажутся служить, власть в руках милитариста уже не будет абсолютной. Его «манифест» был опубликован на первой странице «Нью-Йорк тайме». В это же время на обложке журнала «Тайм» была помещена фотография его жены. На первых страницах журнала Эльза делилась своими секретами того, как быть и остаться женой гения… Он путешествовал. Он будет купаться в синем море у берегов Кубы, пересечет Панамский канал. Во время одного из интервью он признался, что восхищается Чаплином и хотел бы встретиться с этим гением XX века. В январе 1931 года они были рядом, улыбаясь, — Чаплин и Эйнштейн, с одинаковой проседью в волосах, в смокинге и с галстуком-бабочкой. Шли в ногу под крики «ура!» на премьеру «Огней большого города». Через несколько месяцев один бежит от Гитлера; через несколько лет другой изобразит фюрера на экране.

Март 1931 года: надо возвращаться домой, в наконец-то законченный дом в Капуте, на берегу озера, такой красивый, спокойный. Вернувшись в Берлин, Эйнштейн увидел, насколько ухудшилась политическая обстановка. Республика разваливалась с невообразимой скоростью. Штурмовики набрасывались на демократов, как дикие звери. Унижали, избивали, сеяли ужас среди политической оппозиции. На магазинах евреев рисовали краской позорные знаки. Это было царство террора. Опасность подступила к дому его мечты в Капуте.

Летом 1931 года Эйнштейн принял важного гостя, чье посещение определило его судьбу. Абрахам Флекснер, американское научное светило, пересек Атлантику, чтобы убедить Эйнштейна примкнуть к созданию нового исследовательского института, только что основанного в Принстоне. Приезда Эйнштейна также ждал Калифорнийский университет, а еще Оксфорд. Эйнштейн дал согласие Флекснеру. Но потребовал для себя работы на пол ставки, чтобы посвящать другую половину своего времени Прусской академии наук в Берлине. Эйнштейн еще тешил себя иллюзиями.

Нобелевский лауреат пробыл несколько месяцев в Берлине и в январе 1932 года вернулся в Калифорнию, чтобы провести зиму в Пасадене.

В марте 1932-го он приехал обратно в Берлин и присутствовал при падении республики.

Эйнштейн еще хотел сражаться. Он принял предложение от Международного института интеллектуального сотрудничества — написать совместную работу с Зигмундом Фрейдом.