— Амарок? — выдавила она из себя его имя, как будто он мог ей помочь, хотя она сама не была в этом уверена. Если он попытается уговаривать ее, будет только хуже. Она уже обливалась холодным потом. Она как будто покинула собственное тело и теперь наблюдала за тем как волнение, которое только что владело ею, испаряется самым удручающим и унизительным образом.

— Все в порядке, — произнес он. — Нам некуда торопиться.

Она потерпела поражение. Она так сильно хотела его, но воспоминания оказались сильнее. Даже если бы она не думала о Джаспере, даже если изо всех сил старалась убедить себя, что между тем, что случилось давно и что происходит теперь, нет никакой связи, что-то внутри ее сопротивлялось их близости, и она ничего не могла с собой поделать.

Она слезла с него. По ее щекам катились слезы. Она уже было собралась вернуться в свою комнату, чтобы там в одиночестве прийти в себя, но он взял ее за руку.

— Останься.

— Извини. Я знала, что так оно и будет.

— Ты предупредила меня. Все в порядке. Мы будем спать. Ложись. — Она подчинилась. Он привлек ее к себе. — Все хорошо. Спи…

Он говорил мягко и размеренно, как будто уговаривал ее спуститься со скалы или же успокаивал испуганное животное. Ей было неловко, но нежность в его голосе и его крепкие объятья сделали свое дело.

Паника постепенно отступила, дыхание вновь сделалось ровным. Она хотела поблагодарить Амарока за его понимание и терпение. Такого в его жизни наверняка еще не было. И ей было стыдно, что это произошло по ее вине. Увы, к тому моменту когда она наконец взяла себя в руки, чтобы не разреветься, — а ей страшно этого не хотелось, — он уже спал.

— Сержант, ты где? Сержант? Ты меня слышишь? У нас проблема.

Рация Амарока разбудила их с утра пораньше. Хотя физической близости между ними не было, они все равно лежали в объятьях среди сбитых в кучу простыней, а в ногах у них, согревая их, устроился Макита.

— Только не говори мне, что уже утро, — пробормотал Амарок.

Эвелин, такая же сонная, как и он, не имела ничего против их наготы.

— Без часов откуда мне это знать? — Увы, солнце им тоже было не помощник. В это время года день в Хиллтопе длится всего пять часов.

— Не может быть, что уже утро. Я только что закрыл глаза. — Он обнял Эвелин и как будто собрался вздремнуть еще, но рация затрещала снова.

— Эй! — Она столкнула с себя его руку. — По-моему, кто-то пытается до тебя дозвониться.

— Я уже понял. — Он потянулся и открыл глаза. — Интересно, как там метель?

Эвелин приподняла голову и прислушалась.

— Мне кажется, уже закончилась. Я ничего не слышу…

— Сержант, ты меня слышишь?

— …кроме твоей рации.

— Черт, — выругался он и зевнул.

— Сержант, это Коротышка. Возвращайся.

Эвелин оперлась на локоть. Коротышка был владельцем «Лосиной головы». Летом он также отвечал за общественную безопасность.

— Ты собираешься отвечать?

Амарок сунул голову под подушку.

— Пока не решил.

Подушка заглушила его слова, но Эвелин все же их поняла.

— Похоже, у него что-то срочное.

— Да я понял, поэтому и не тороплюсь, — ответил он, затем отбросил подушку и встал.

Встав с постели, он не стал одеваться и в чем мать родила направился в гостиную. До Эвелин донесся его голос.

— Это сержант Амарок.