– Зачем? Чтобы в телевизор попасть?

– В случае моей мамаши – точно сказать не могу. А вот ее нынешний муженек – Николай IV – хочет жить в Зимнем дворце, а на лето перебираться в Екатерининский.

– Кто-кто?!

Соня поведала мне, что мать и ее муж Николай Николаевич, правда, изначально по фамилии Орлов, ныне – Романов (он, конечно, после вступления в брак взял фамилию жены), состоят в Обществе потомков царской семьи вместе с себе подобными.

– И много их там?

– Я не считала, но судя по разговорам – человек пятьдесят. Правда, на происхождение от великой княжны Ольги или ее сестер никто больше не претендует, как и от Александры Федоровны, но все утверждают, что они – дети Николая Второго, то есть, конечно, не дети, а внуки или правнуки. Николай Николаевич говорит, что является еще и потомком графини Орловой.

– А почему он Николай IV? – поинтересовалась я.

– Третий – это его папа. Тоже состоит в Обществе. С сыном они постоянно спорят до хрипоты. У них какие-то идеологические разногласия по поводу дальнейшего пути развития России. Кстати, папа – милый старикан, если отбросить в сторону его «тараканов». Папа прекрасно знает историю, его даже регулярно приглашают на какие-то международные симпозиумы. И вообще у этого Общества обширные связи. Они переписываются и даже встречаются с потомками царской семьи из других стран. Им городская администрация помещение выделила, иностранцев к ним водят на экскурсии. Вообще-то послушать интересно – в первый раз, но общаться с мамашей и Николаем Николаевичем я не могу. Знаешь ли, сложно на шестиметровой кухне с двумя особами царской крови…

Я молчала, совершенно не представляя, что тут можно сказать. Внезапно дверь в палату открылась, и на пороге появился незнакомый импозантный мужчина с новеньким кожаным портфельчиком, в костюме и при галстуке и поинтересовался, кто тут София Алексеевна Романова (палата была четырехместная, правда, две женщины в это время разговаривали в коридоре с родственниками, а третья спала у стены).

– Я, – откликнулась Соня, удивленно рассматривая прибывшего. Я поняла, что она его видит впервые.

Мужчина прошел к Сониной кровати, извлек из кармана удостоверение и представился старшим следователем городской прокуратуры Ивановым Максимом Леонидовичем.

– А Ильич где? – хором спросили мы с Соней.

Представитель городской прокуратуры на мгновение растерялся, потом внимательно посмотрел на Соню, на меня и уточнил, не Человекова ли мы имеем в виду. Мы подтвердили, что его самого.

– С ним все в порядке? – с беспокойством спросила Соня.

– На прошлой неделе его видел – все было в порядке.

– Я его сегодня утром видела, – сказала Соня. – Но сейчас-то вечер! Что с ним?

– Не понял, – признался Иванов.

Соня достала из кармана халата сотовый и визитку Ильича и связалась с ним.

– Кто пришел? – донесся до меня голос Ильича Юрьевича. Потом он попросил передать трубку коллеге.

Когда Иванов закончил разговор, то объявил нам, что наш общий знакомый вскоре прибудет. Мы же с Соней из разговора (хотя в основном слышали реплики Иванова) поняли, что он заявился к Соне совсем по другому делу.

– Я пришел поговорить насчет вашей матери и отчима, – сообщил старший следователь городской прокуратуры.

– С ними все в порядке? – с беспокойством уточнила Соня.

– Под присягой я бы, конечно, не осмелился утверждать, что они в полном порядке, но живы, телесных повреждений не имеют…

– Значит, в них никто не стрелял? Квартиру не грабил?

– А были основания? – тут же прищурился Иванов.