Прошло четыре года. Чёрные дни случались всё реже, и Даркус, не смея слишком радоваться, наблюдал, как папа пробуждается от своей печали, будто от долгого сна. Они снова начали играть в футбол по воскресеньям. За завтраком папа улыбался Даркусу и поддразнивал его из-за вечно лохматых волос.

Нет, папа не покончил с собой, не сбежал и не ведёт двойную жизнь – в этом Даркус был уверен. Что-то случилось там, в хранилище. Даркус не мог даже предположить, что произошло, и поэтому всё внутри сжималось от страха. Засунув руки в карманы, он мрачно косился на раскрытые блокноты журналистов и ничего не отвечал на дурацкие вопросы.

«МАЛЬЧИК ОТ ГОРЯ УТРАТИЛ ДАР РЕЧИ!»

– объявили газеты.

Наконец в Египте отыскался его дядя, профессор Максимилиан Катл, и немедленно вылетел к племяннику в Лондон. Репортёры так и не сумели разгадать тайну исчезновения учёного, но им надоело выдумывать новые глупости о Даркусе, и его оставили в покое.

Дядя Макс привёл Даркуса в свою квартиру над магазином здорового питания «Матушка-природа», что в переулке между Кемден-тауном и Риджентс-парком. Поднимаясь по лестнице, дядя Макс предупредил:

– Имей в виду, мой мальчик, я привык жить один. Понимаешь, я много путешествую. Не люблю английскую погоду – вечный дождь… Бр-р-р! Раскопки в такую сырость – никакого удовольствия! Предпочитаю кататься на верблюдах по Синайской пустыне. – Он остановился перевести дух. – Словом, гостей я люблю, но обращаться с ними не умею. И с детьми – то же самое.

Даркус молча шёл за дядей, радуясь, что слышит голос, так похожий на отцовский.

Войдя в квартиру, дядя Макс показал ярко-оранжевую комнату слева:

– Кухня. – Через несколько шагов: – Гостиная.

Проходя мимо гостиной, Даркус изумлённо уставился на развешанные по тёмно-синим стенам длиннолицые деревянные маски. Маски загадочно уставились на него.

На втором этаже была комната дяди Макса, а рядом – просторная розовая ванная.

Карабкаясь по лестнице на чердак, дядя Макс пропыхтел:

– В университете мне не выделили кабинета, поскольку я большей частью работаю за границей. Так что научные материалы я храню здесь, на чердаке. Там тебя и разместим.

На верхней площадке лестницы дядя Макс прислонился к стене, отдуваясь и всячески показывая, как он устал. Вытащил из нагрудного кармана платок, сдвинул на затылок пробковый шлем и промокнул пот с загорелого, обветренного лба.

– Уф! – поморщился дядя Макс. – Мальчик мой, ни в коем случае не старей! Как я отсюда спущусь – один Бог ведает. Придётся тебе меня волоком тащить.

Дядя добродушно фыркнул, чтобы было понятно: он шутит. Однако Даркус даже не улыбнулся.

Дядя Макс печально покачал головой:

– С виду ты на маму похож, а характером – весь в Барти. Эсме всегда смеялась над моими шутками, особенно над несмешными.

Даркус постарался вежливо улыбнуться, но получилось больше похоже на гримасу. Смутившись от изучающего взгляда дяди Макса, Даркус одёрнул мешковатый зелёный свитер и уставился на свои заношенные, разодранные на коленке джинсы.

Смуглой кожей, тёмными волосами и угольно-чёрными глазами он был похож на свою маму-испанку. Когда же сам Даркус думал о маме, ему вспоминалась прежде всего её улыбка. У Даркуса рот был той же формы, но однажды мальчик заметил, что папа грустит, когда видит его улыбку, и с тех пор перестал улыбаться.

– Что случилось с твоими волосами?

– В приюте побрили наголо.