— Зар-раза, — глухо прорычал я и кинул трубку на сиденье.

И продолжил мчаться фактически в никуда.

Глава 11

Хеврон, Луизиана.

Суббота, 28 августа, 8.55.

Остаток времени на Часах вымирания:

99 часов 5 минут.

Раввин Шейнер хотя и был в летах, но оставался улыбчивым, а его глаза по-прежнему сохраняли ярко-зеленый цвет. Правда, сейчас, идя бок о бок со своим племянником Давидом Мейером, рабби держался непривычно напряженно, а в глазах у него читалась нешуточная тревога; они даже как-то потемнели.

— Ты во всем этом уверен, Давид? — спрашивал рабби на ходу нарочито негромким голосом, чтобы сиделки и пациенты в палате ненароком не услышали.

Давид Мейер в ответ лишь шелестнул стопкой бумаги, которую нес.

— Мы все тесты прошерстили по нескольку раз кряду, к тому же лаборатория в Бэтон Руж подтвердила наши данные.

— Вот несчастье, Давид… Но ведь бывает всякое. Ты лучше меня знаешь, что против этого нет лекарства. Все, что мы можем, — обследовать молодых людей и должным образом их наставить перед вступлением в брак, предупредив о возможных опасностях.

— В том-то все и дело, рабби, — вздохнул Давид, — что обследовать-то мы обследовали. У нас тут довольно большой контингент евреев ашкенази, в основном из семей, бежавших из Германии при нацистах. Обследованы почти все в Хевроне, Тефке и Миллерсвилле — мы же до сих пор получаем фанты из Израиля на изучение цепных реакций полимеразы, и показания очень четкие. Носители нам известны, и мы их проконсультировали. Если бы речь шла о группе уже известных лиц, я бы тебя сюда не звал.

— Тогда я не понимаю. Хаарец сообщил, что болезнь фактически истреблена. Ты же мне сам говорил, что ни в одной из еврейских семей здесь, в Америке, у новорожденных не было зафиксировано ни единого случая заболевания начиная с 2003 года.

Племянник, взяв рабби за рукав, отвел его в укромный уголок.

— Да знаю я, знаю, — разгоряченно, хотя и стараясь не повышать голоса, заговорил он. Его возбужденное лицо покрывали бисеринки пота. — И тем не менее весь последний месяц клиники по всему району сообщают о небывалом количестве пациентов с классическими, во многом схожими симптомами: невнятная речь, затрудненное глотание, нарушение координации, спазмы, резкое и внезапное снижение когнитивных функций, плюс целый букет психических заболеваний, в том числе типичный шизофренический психоз. Один-два таких симптома у взрослого, причем по отдельности, — это бы еще куда ни шло; но когда таких симптомов сразу пять или шесть, да еще фактически у каждого пациента… Что вообще прикажете думать? Я разослал медсестер взять наугад образцы генетического материала, и мы здесь у себя в массовом порядке провели их тестирование на основе ферментов. Но это все равно не так надежно, как тест на полимеразную цепную реакцию. А потому я отослал образцы в лабораторию Бэтон Руж. — Он встряхнул стопкой бумаг. — И вот результат!

Рабби Шейнер нерешительно взял часть листов у Мейера и пробежал по ним глазами. В нижней сноске на бланках значилось: «Болезнь Тея-Сакса — она же детская амавротическая идиотия — в поздней стадии представляет собой редкую форму умственного расстройства, происходящего обычно у пациентов в возрасте двадцати лет или несколько старше. Болезнь часто неверно диагностируется и протекает, как правило, без летального исхода».

Он поднял глаза на племянника.

— Получается, у тебя здесь несколько пациентов?

Тот лишь горестно усмехнулся.

— Дядя, у меня их здесь в одном только Хевроне было одиннадцать, затем еще девять в Тефке и шесть в Миллерсвилле.

— Ты говоришь, одиннадцать… было? — не укрылось от рабби.