Но так ли это?

— Нам никто не может помочь, Жаклин, — сказал я. — Мы должны стрелять.

Тем временем я убедился, что туман читает далеко не каждую мысль, которая возникает на борту ЭУР2002 — это превосходило его возможности. Кроме того, ему надо было еще надзирать за маленькими темнокожими внизу, на поверхности Эола. Он, по-видимому, ограничился одним или несколькими лицами, которых держал под постоянным контролем. В нашем случае наиболее вероятным кандидатом на это был Вишер. Иногда, в моменты возбуждения и почти паники, я терял контроль над своим сознанием и продуцировал мысли, за которые туман давно бы наказал меня, если бы их прочел.

— Еще три минуты, — сказала Жаклин.

В динамике щелкнуло.

— Еще три минуты, — произнес Байер. — Мы уже готовы, Барлетта. Будьте разумны и не делайте глупостей.

Губы Жаклин дрожали, и мне захотелось утешить ее.

— Спокойнее! — это звучало не совсем вежливо, не говоря уже о том, чтобы утешительно. — Все будет не так плохо!

— Будет не так плохо? — воскликнула она. — Они взорвут нас!

— Не верьте всему, что говорит Байер. В настоящее время он пытается выгнать нас без того, чтобы повредить агрегаты, находящиеся в отсеке. Он знает так же хорошо, как вы и я, что весь корабль разлетится на куски, если взорвется двигатель. Окажите мне лучше любезность и стреляйте до тех пор, пока не обнаружите, что мы вне опасности. Стреляйте по ногам, под ноги, над головами, но, ради всего святого, стреляйте!

Жаклин плотно сжала губы и кивнула. Я считал ее способной на многое. Хотя ее профессией было лечить, а не ранить, но от этого зависела жизнь двухсот человек.

— Может быть, Вишер каким-нибудь образом придет нам на помощь, — сказал я, чтобы подбодрить девушку.

Но Вишер, по всей вероятности, не знал, как обстоят дела у нас. Кроме того, что он мог сделать в одиночку против двухсот членов экипажа? Рубка управления находилась прямо над нами, но, чтобы оттуда добраться до нас, нужно пройти пешком пару дюжин метров, а потом еще проехать на лифте. Коридоры же, несомненно, внимательно охраняются.

В это время неожиданно увеличивалось ускорение. По тому, как сжался мой позвоночник, я определил, что Вишер разгоняет корабль на двух G.

— Еще одна минута, — услышал я голос Байера.

Через шестьдесят секунд бризантная граната сорвала правую дверь, а мгновением позже вылетела и другая. Но мы уже давно укрылись за группой агрегатов.

— Огонь! — крикнул я Жаклин.

О снаряжении мы своевременно позаботились, поэтому у нас не было недостатка в зарядах. Я присоединил к карабину магазин с сотней маленьких разрывных пуль и поставил его на автоматический огонь. Моим заданием было защищать правую дверь. Я прикрывал ее короткими, быстро следующими друг за другом очередями, и никто не отваживался врываться внутрь.

Зато стена поблизости от двери поддавалась. Под градом пуль от нее отваливался кусок за куском, отверстие становилось все больше. Я оглянулся на Жаклин. Девушка вела себя храбро, держа под обстрелом другую дверь. Заметив мой взгляд, она улыбнулась мне через стекло шлема.

Бац! — послышалось во время короткой паузы между очередями, и на пол отсека упал прямоугольный пакет.

— Осторожно, ядовитый газ! — предупредил я врача.

Но предупреждение было излишним, потому что скафандры защищали нас от любой неожиданности. Я заметил, что Жаклин не испугалась, и обратил на эту вещь внимание только тогда, когда она взорвалась.

Взрыв разнес пакет на тысячу кусочков и поднял зеленые клубы газа.