| И даже он теперь живет другой жизнью. Может быть, это заставило меня вспомнить об этих всех панковских делах. Как все это вернулось снова на площадь номер один. Затем эти истории по телевизору о БНП в Ист-Энде и о НФ, который тоже изменил свое название, как и SPG. И я подумал, что все это в прошлом теперь, что мы прошли через кризисную точку после двух волнений в Саутхолле… Я выpoc с индийцами и пакистанцами и знаю, чем они отличаются – две разные страны. Они убили сотни тысяч только для того, чтобы иметь эту границу. И не забывайте про Бангладеш, с которого все началось. И, может быть, между этими двумя группами эмигрантов возникала временами агрессия, но это была всего лишь вражда между различными молодежными бандами. Среди тех, кто убивал пакистанцев, были и черные, и белые, что достаточно плохо. Обезумевшие подонки. Но сейчас убивают ударами ножа почти детей. Вот что происходит. Даже во время мятежа «Ой», о котором говорят, что его участники, скинхэды, были расистами, я не знаю, все может быть. Это постоянно говорится в эфире, и общество приняло на веру эти истории, выдуманные теми, кто у власти, теми, кого даже там не было. Я не могу выкинуть все это из головы. Не могу сосредоточиться в шахматах. Три хода сделано, я смотрю сквозь доску и сквозь белых слонов и вижу вместо них туннели, уходящие в стол, из которых нет выхода, стены в них красного цвета, не деревянные, а мраморные, полупрозрачный красный тукав, очень странный. Я думаю, что это какой-то знак, может быть символ, или просто у меня в мозгу каша Мне все равно. Я должен сделать следующий ход. Еще один шаг в направлении эволюции человека. Этого человека Двинуть пешку вперед и давить противника Переключить напряжение на Раджа, чтобы он был вынужден разработать план. Это все требует четкого мышления, нужно предвидеть, как Разовьются события, принять правильные решения, хотя существует так много различных версий правды, уйти от обобщений и иметь уважение к оппоненту. Шахматы – это нечто большее, чем соперничество. Конечно, это и соперничество, иначе почему мы с Раджем играем каждую пятницу, не пропустив ни одной. Кузен Джорджа приносит еще дозу вассалы, и Радж прилипает к ней. А я не могу припомнить, я просто не могу припомнить, пытаюсь вспомнить, что это такое, так как не хочу спрашивать. Наверно, что-то есть особенное в этом банглассе, потому что мне трудно собраться мыслями, связать все воедино, попытаться увязать противоречия, кажется, будто вся информация перемешалась мой мозг не может справиться с мельканием образов, и снова погружаюсь в прошлое, пытаясь вспомнить, кто из нас сделал последний ход. Я просто не знаю. Не могу спросить. Не могу задать этот вопрос. Я не могу говорить. Про. сто не могу связать слова. Не такие слова, как «не могу» Это то, что они говорят, вперед на полном ходу. А Радж сидит молча с кусочком дозы в руке, и самбхарский соус капает на его тарелку. Кругом тишина. Затем где-то сзади звучит песня в исполнении группы Ruts. Я слышу призраки. Малкольм Оуэн поет «Н-Еуе», бедняжка. Все в этой песне. Не надо ничего говорить. Представьте, что вы пишете песню о собственной смерти, что чувствует ваша мать, бедная женщина, и ваш отец. Это делает меня несчастным. Впустую растрачивается такая хорошая жизнь. Затем его голос постепенно стихает, и 4Skins поют «Удивительный мир», песню о карательных законах системы. И это довольно странно, потому что и у группы Ruts тоже есть песня с таким же названием. Можете себе представить? Никогда не думал об этом раньше, до этой секунды. Но мне кажется, что трудно найти человека, который будет отрицать, что эти две группы находятся на противоположных концах политического спектра. Но может быть, они не понимают, не знаю, просто пришло в голову… И что же такое они кладут в этот бангласси? Я не желаю думать и говорю об этом громко вслух, потому что здесь нет секретов. А сейчас я должен спросить у Раджа, чей же все-таки ход. Слова, наконец-таки, собрались вместе. |
