НОРВИЧ ДОМА

При мысли о Норвиче всегда комок к горлу подступает. Я чувствую себя партийным функционером, вспомнившим о героических прошлых временах. Такое случается, когда ты бросаешь взгляд назад. Напрягаешься, держишь себя в руках, пытаешься не раскиснуть. Пенсионеры живут воспоминаниями потому, что ничего не получают от правительства. На лампочки вроде хватает, но об электричестве -забудь. У меня свои собственные воспоминания. И это не военные истории о Блице. Весь этот бред про то, как стояли плечом к плечу в тяжелые времена. Сейчас эти вещи не работают, не в наше время, такая фишка может только канать с несколькими моими друзьями. Не со всеми и не в Норвиче.Мы совсем пацанами были тогда. Лет семнадцать-восемнадцать, немного тормозные. Я и Род шли после игры, и зря мы повернули на Кэрроу Роуд. Мы болтали о пустяках, шли, куда идем, как нормальные пацаны в нежном возрасте. Тут – оба-на – двадцать норвичских фанов. Просто наш прикид, должно быть, выдал нас – Челси. Они спросили, Челси, чо-как, и я прямо сказал им, потому что знал, всё равно нам выдадут по полной программе. Если бы я знал как будет больно.Они долго не раздумывали… Сначала, когда они пытались дать мне по яйцам, я уклонялся от ударов, затем глянул на Рода, но он стоял на коленях на улице с вытянутыми руками, словно его распяли, и три или четыре фермера но очереди били его по голове. Я вернулся и дал одному в челюсть, затем какой-то пидор толкнул меня вперед, и я ударился головой о бетонный фонарный столб. Я лежал на земле и только помню, что все было как в тумане. Они были очень заняты, выбивая из меня дух, и, должно быть, я был без сознания достаточно продолжительное время.Не знаю как, но мы ухитрились подняться и проковылять вдоль аллеи. Мы были по-настоящему напуганы. Ноги у меня подкашивались, а Рода качало из стороны в сторону. Пока шли, я почти ничего не видел. Вокруг все было мрачным, одни деревья и кирпичи, и могу я припомнить только запах дождя на асфальте, сильный застывший залах. Мы были на спуске, это и помогло нам, перепрыгнули через изгородь и уселись на землю, окруженные жалящей крапивой, тяжело дыша, словно старики, закашлявшиеся до смерти.Норвичские парни не преследовали нас, и мы глянули за забор через некоторое время и увидели, что они съебались, испарились, словно никогда и не существовали. А мы просто сидели там. Даже крапива не слишком жалила нас, что было бы последним оскорблением. Род прислонился спиной к забору, повторяя себе: блядь, блядь, блядь, как будто ему всадили иголку. В его глазах было что-то от психа. Я подумал, что ему снесло крышу, но больше беспокоился о себе. Должно быть, мы просидели так полчаса. Тело мое начало болеть, а голова раскалывалась пополам. Мы проклинали себя, потому что до станции пешком было довольно далеко, и мы не хотели, чтобы нас угостили еще раз.. В конце концов мы собрались и перелезли через забор, прошли по улице и повернули назад к стадиону. Там люди покупали билеты на следующую игру. Молодые ребята со значками Норвича, мужчины, женщины и дети. Здоровенный фермер, болевший за свою команду вместе со всем своим счастливым семейством. Я спрашивал себя , видели ли они, как нас избивали. По выражениям их лиц ничего нельзя было понять. Они вели себя как ни в чем не бывало, просто хорошо проводили время. Может быть, они и видели это шоу, а может быть, и нет, я не знаю. Но никто не пришел к нам на помощь, когда норвичане пытались поставить нас на чуток своих деревенских традиций.Не могу их винить, конечно. Испуганные люди, живущие говняной жизнью, не станут помогать двум подросткам – болельщикам Челси, но они могли хотя бы пойти в аллею посмотреть, живы мы или нас прибили, а им наплевать, оставили нас гнить. Вот это и заставляет задуматься обо всей этой чепухе насчет достойных граждан.