Ивар проигнорировал его жест.

— Сейчас опять буду кляузничать на вашего Вайпенгольда, — сказал он, доставая из кармана газету, где Хоботов-бабочка был изображен на «областном бюджете».

— Вот полюбуйся, чем Вайпенгольд занимает наши площади.

— «Эй, не лезь на наш цветок! Убери свой хоботок!» — прочитал Пименов. — Как интересно: «наш цветок»… То есть не лезь в наш бюджет… Ибо он уже занят. — Боря вскинул лукавый взгляд на Ивара. — Так, что ли, надо понимать?

— Я не знаю, как это понимать! — в сердцах отозвался тот. — У меня совершенно нет времени следить за Вайпенгольдом, а потом всем и каждому объяснять: не обращайте внимания, он у нас с детства контуженый. И откуда его только взяли такого?

— Это Караваев порекомендовал его в наш штаб. Вайпенгольд когда-то был у него пресс-секретарем.

Было ясно, что Мальчик-с-пальчик опять останется безнаказанным. У него имелись слишком сильные покровители, а Пименов не собирался выяснять отношения со Стольниковым и Караваевым из-за каких-то Вайпенгольдов.

«Они же всей шайкой на яхтах-то ездили, — угрюмо подумал Ивар. — У них там свои отношения. Что им наши газетные площади?».

— Есть еще вопросы ко мне? — проговорил Пименов.

Ивар взглянул на стоящие в углу большие башенные часы.

Помимо Вайпенгольда, у него оставалась еще масса нерешенных дел: финансирование сельмагов, устройство распродажи водки на местах, оборудование избирательных участков… Черт, у него в запасе оставалось совсем мало времени! А вдруг Кристина не дождется его?

— Смету составил? — спросил Боря, когда Ивар в двух словах объяснил ему свой план «окучивания» деревни.

Алтаев выложил ему на стол свое финансовое сочинение. Тот глянул на итоговые цифры.

— А не жирно будет для сельчан-то, а? Что-то вы размахнулись…

— Нормально, — отозвался Ивар.

— Ну, смотри… Главное, чтобы толк был.

Поставив свою размашистую подпись, Пименов вернул ему бумаги.

— Отдай Снежане. Она отправит в бухгалтерию.

Ивар вновь бросил взгляд на часы. У него все еще оставался один вопрос…

— Да, я вот что хотел спросить… — нерешительно произнес он. Вайпенгольд тут сказал моим ребятам, что вы в эти выходные ездили куда-то отдыхать. И взяли с собой Кристину Тарасевич. Ты в курсе, что она работает на Синего?

— Всем уже раззвонили! — недовольно поморщился Боря. — Да знаю я все про нее! Можешь не беспокоиться: она с нами почти и не общалась. Такая недотрога — на кривой козе не подъедешь! Так что мы ее выслали с полпути обратно в город. Из серьезных разговоров она ничего слышать не могла.

… Ивар вышел из Бориного кабинета, не веря своему счастью. Все слова Вайпенгольда оказались сущей ерундой! Господи, и как он только мог сомневаться в Кристине?! Даже на мгновение!

Ивар молится только об одном: лишь бы она не ушла!

Чуть ли не бегом спустившись по лестнице, он вылетел на улицу. И в ту же секунду с небес на землю обрушился ливень. Пузырясь и танцуя, вода понеслась в канализационные люки, волоча за собой сорванные листья и мелкий сор. Где-то наверху добродушно и раскатисто забормотал гром.

Ослепший, оглохший, насквозь промокший, Ивар выбежал на Большую Печерскую. Встал, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плотную завесу дождя.

И тут он увидел Кристину. Она стояла под узеньким козырьком какой-то витрины — в одной руке босоножки, в другой сумочка, которой она тщетно пыталась прикрыть голову.