Альвы из-под Холмов, конечно же, не станут ни с кем соревноваться (они бы, может, и хотели, да только все знают, к чему такие соревнования приводят). Но вот среди человеческих их подданных и даже полукровок гребля в почете, и в ней они истинные мастера. Хотя бы потому, что плавающих по воде, особенно соленой, хозяева Туманного Альвиона предпочитают не трогать.
– Чтобы победить, яхт-клубу… Речному клубу… – Митя не удержался, нервно облизнул губы. – …Потребуются самые сильные наши гребцы.
– Именно так-с! – подхватил Николаев и доверительно добавил: – Вы же понимаете, друг Димитрий, среди зрителей будут великие князья, и ваш проигрыш их весьма раздосадует.
– Об этом я и толкую! – дрожа от волнения, начал Митя. Вот он, его последний шанс! – Не сочтите за хвастовство, но я сейчас сильнейший гребец…
Другие, быть может, и не согласны, но это они исключительно из зависти.
– Однако мое участие в гонке, увы, может не состояться, поскольку я вынужден уехать. – Митя чувствовал, как в голосе начали появляться скорбно-просительные нотки.
– Как это – уехать? Что вы такое удумали, Димитриос! Да я сейчас же к министру… – Ротмистр озадачился, видно, не зная, к какому министру идти, но тут же отмел сомнения решительным взмахом руки. – К любому министру! Или великому князю – тоже любому! Вам решительно запретят уезжать перед гонками!
Митя затаил дыхание: если кто-нибудь – неважно кто! – с Большой Морской потребует, чтоб Митя остался, отцу придется смириться. Хотя бы до гонок, а там посмотрим – догонять отца в одиночку через всю империю… Бабушка точно не позволит.
Надежда робкой бабочкой присела на сердце… и ее крылышки судорожно дернулись, когда дверь отворилась и в гостиную ввалилась шумная компания военных и статских молодых людей, все лет на семь – десять старше Мити. Младший князь Волконский, Митин кумир, тоже здесь! Может ли теперь так случиться, чтоб не только Митя знал князя, но и тот тоже знал Митю?
– Вот и они, легки на помине! – шепнул Николаев, вскакивая и едва заметно кивая на молодого человека в мундире кавалергарда и смущающегося юношу даже чуть моложе Мити.
Митя едва не опоздал последовать за ним, с восторженным ужасом понимая, что его все же представят великому внязю! Да и не одному!
– Ваши Императорские Высочества! Николай Михайлович… Александр Михайлович… – Николаев поклонился сперва молодому человеку, а потом и юноше.
«Михайловичи… Сыновья наместника Кавказа! Дяди императора!» – кланяясь следом, сообразил Митя.
– Господа… – Николаев небрежно кивнул сопровождавшим царственных кузенов свитским. Те ответили ротмистру такими же пренебрежительными взглядами, а князь Волконский и вовсе отвернулся, полируя и без того безупречные ногти об обшлаг изящнейшего сюртука – не иначе как от Генри. А может, и вовсе парижского. Младший из великих князей с застенчивым интересом смотрел на Митю.
– Позвольте представить! – Мгновенно уловив этот интерес, Николаев чуть подтолкнул Митю в спину. – Один из тех молодцев, что победили в лодочной гонке на приз Морского Министерства.
Интерес великих князей стал заметнее, старший даже улыбнулся поощрительно. Николаев толкнул Митю локтем. Потом еще раз. Пауза затягивалась, и Митя наконец сообразил: ротмистр помнит только его имя!
– Дмитрий Аркадьевич Меркулов к услугам Ваших Императорских Высочеств! – глухо пробормотал он.
– Мне очень понравились гонки! Как вы держитесь в этих ваших лодочках? – немедленно воскликнул младший из великих князей. |