|
Будто на ногах повисали невидимые кандалы, делающие шаг короче. Что связывало её, монахиню Великой Матери, с этим опасным местом, в котором каждая доска кричала о крови и насилии, а тёмные пятна на полу, хоть и были замытыми, но оставались заметны? Перед двустворчатыми дверями, к которым вела лестница, она остановилась и скинула плащ резким движением, словно ей стало жарко. Викер невольно протянул руку, принимая его. Отчего-то сейчас он воспринимал Тамарис не как отступницу, не как монахиню, но как женщину, которая нуждается в поддержке. И она снова одарила его взглядом ореховых глаз, однако на этот раз сквозь неприязнь проступила на мгновение и пропала благодарность испуганного ребенка.
Она толкнула створки с резким ‘хэ’, будто била шестом. Перед глазами предстала большая комната, увешанная оружием и доспехами, и разделённая на зоны: жилую, с кроватью, обеденным столом у окна, удобными креслами и камином у дальней стены, — справа, и слева — со шкафами, забитыми книгами, с тяжелыми сундуками. Викер никак не мог понять, кто по профессии хозяин этой комнаты? Библиотекарь? Купец? Ростовщик? Оружейник? С кресла у камина резко поднялся огромный, как гора, седой мужчина. Несмотря на седину, черты тяжелого лица оставались красивыми, густые брови — чёрными, что создавало странный контраст с седой головой. Не говоря ни слова, он ринулся к вошедшим. Викер шагнул вперёд, вставая рядом с рыжей, но она вдруг всхлипнула, бросилась к незнакомцу, поднырнула под его руки и повисла у него на шее. — Тами, девочка моя, — сдавленным голосом пророкотал мужчина — такой бас сложно было утихомирить эмоциями, — жива, слава Богине! Я слишком поздно получил сообщение от своих осведомителей о том, куда и с каким приказом направляется отряд стервятников! Рыжая на мгновенье отстранилась от него, а затем судорожно вздохнула и снова прижалась. — Я и не знала, что так скучала по тебе, ата, — сказала она, не стыдясь слабости и заливаясь слезами, — не знала! Викер поднял брови. Ата? Так простолюдины ласково называли отцов. Неужели этот громила, непонятных дел мастер, её отец? Они вовсе не похожи! Паладин незаметно оглядел комнату снова, ища какой-нибудь памятный портрет. Но нет, дощатые стены не были украшены ничем, кроме оружия и доспехов. Разного размера и стоимости, надо сказать, доспехов. Словно… их снимали с разных людей. Ар Нирн невольно поёжился и вновь посмотрел на спутницу. Та стояла рядом с гигантом, а он гладил её лицо огромными ладонями с такой нежностью, что у паладина защемило сердце. — Кто это с тобой? — бросив на него короткий взгляд поинтересовался хозяин заведения. — У него свои счёты с Первосвященником, — коротко ответила рыжая. Громила нехорошо усмехнулся: — У многих уже свои счёты! И даже с процентами! Давай сядем, Тами, надо поговорить. — Давно надо, — пробормотала она, и Викер с удивлением услышал в её голосе извиняющиеся нотки. — Эй, ты, — позвал седой, — не стой столбом, садись с нами! Трептангу будешь? — Это… ‘…Пойло?’ — чуть было не ляпнул паладин, но вовремя опомнился и довершил: — …Неплохо! Хозяин достал оплетённую кожаным ремешком флягу, плеснул в стоящие на столе глиняные чашки прозрачную жидкость. Поднял свою, посмотрел на Тами подозрительно блестящими глазами. — За тебя, дочка! За твоё возвращение! ‘Значит, дочка!’ — выливая в себя мерзкое пойло, с удовлетворением подумал Викер. Рыжая выпила трептангу, не морщась, но, поставив чашку на стол, покачала головой, не соглашаясь: — Я не вернулась, ата! Здесь проездом. |
