Валюта была пересчитана – количество, достоинство купюр. Бабухин на эту находку никак не реагировал. Стоял руки в брюки, разве что не насвистывал.

Следователь продолжала обыск.

– Что это за выставка? – спросил у хозяина кабинета Жур, показав на афиши.

– Выставка…– усмехнулся Бабухин.– Это те, кого я представляю жителям Южноморска. Между прочим, поддерживаю личные контакты,– многозначительно произнес он и добавил: – И с руководством Минкульта тоже…

– А картины чьи? – не обратил внимания на его намеки капитан.

– Подарены мне художниками, очень известными… Кстати, в настоящее время я веду переговоры о презентации картин Ильи Глазунова.

– А это не Пикассо случайно? – подначил хозяина кабинета Виктор Павлович, останавливаясь возле полотна с абстрактной живописью.

– Я понимаю, вам не обязательно знать изящное искусство,– ехидно заметил Бабухин.– Но этот художник знаменит на весь мир. А открыл его я. Можете убедиться в этом из дарственной надписи на обороте.– Генеральный директор снял картину с гвоздя и, прежде чем Жур успел прочесть автограф, опустил ее на голову опера с такой силой, что полотно с треском порвалось, повиснув на шее Виктора Павловича.

В следующее мгновение Бабухин выскочил одним прыжком на балкон. Гранская, видя все это боковым зрением, на секунду растерялась, но тут же пришла в себя и кинулась за Бабухиным. Но тот уже перебирался на ветку могучего платана. Следователь заметалась вдоль железобетонных перил, понимая, что не сможет задержать беглеца. А он с прямо-таки обезьяньей ловкостью продрался сквозь листву и оказался над проезжей частью дороги, по которой катили автомобили. И когда в лоджии появился Жур, освободившийся наконец от картины, а вместе с ним понятые, Бабухин спрыгнул на проезжавшую под ним грузовую машину с крытым кузовом.

Инга Казимировна выскочила из кабинета в приемную.

– Сбежал! – крикнула она операм.

Теперь они уже втроем поспешили вниз по лестнице. Следователь на ходу сообщила, как все произошло. Когда они выбежали из подъезда, Виктор Павлович сидел на обочине дороги с побледневшим лицом, держась за додыжку.

– Что с вами? – бросилась к нему Гранская.

– Нога…– поморщился от боли Жур.– Неужели уйдет, гад?…

– Не дай Бог! – вырвалось у следователя.– Что за машина? Марка, номер?

– Не знаю,– с трудом поднялся Жур.

Оперы подхватили его под руки и посадили в служебный «Москвич». Шофер, оказывается, тоже не успел заметить, на какой машине исчез Бабухин.

Гранская лихорадочно огляделась. Редкие прохожие спешили по своим делам, мороженщица отпускала мальчику в школьной форме эскимо.

– Простите,– рванулась к ней следователь,– вы не видели?…

– Как не видела,– перебила Гранскую мороженщица.– Видела, лихо сиганул начальничек.– Она кивнула на помпезную вывеску «Люкс-панорамы».

– И номер машины запомнили?

– Да кабы знала…

– Лошадь там была,– вдруг подал голос мальчуган, разворачивая станиолевую обертку эскимо.

– Какая лошадь? Где?– не поняла Инга Казимировна.

– И впрямь,– подтвердила продавщица,– из кузова той машины выглядывала лошадиная морда.

– А машина – ГАЗ-53,– солидно добавил мальчишка.

Забыв даже поблагодарить, Гранская бросилась к «Москвичу». Машина, взвыв спецсигналом, тут же рванулась с места.

Бабухин лежал, распластавшись, на брезенте, думая только об одном: как бы не сорваться.