Как они и предполагали, высадившиеся команды тяжелых роботов утюжили легких рейдеров, подавляя возникший «мятеж», а на юго-западе, возле высотного здания с голубоватой облицовкой, два приземлившихся на площади транспорта высаживали подразделения прикрытия и бригады живых экспертов.

– Они убили стрелка-геллиса только затем, чтобы мы не добрались до водородного процессора первыми, – задумчиво произнес Джим.

– И даже рейдеров не пожалели ради такого спектакля.

– Правильно. Вот мы сейчас летаем и видим, что с ними ведут настоящую войну. И должны прийти к выводу, что бунт был настоящим. Эвистер ведь не знал, что мы встретим в подвале других информированных геллисов.

– По крайней мере они их там не нашли – мы быстро убрались в подземелье. Но теперь уже рейдеры добрались до подземной реки и доложили о стоящих у причала катерах. Эвистер сложит два плюс два и поймает Виттару на выходе из канала.

– Не поймает, – с ухмылкой возразил Джим и, оставив иллюминатор, сел ровнее.

– Она что, была не до конца откровенна с нами?

– Уверен. Катер, на котором они убрались, может пройти и пять километров, и тридцать пять…

– Скорее последнее.

– Да, скорее так.

Несмотря на многократное форматирование, Эвистер нуждался в надтехнологических методах расслабления – для того чтобы отдохнуть, ему мало были сменить картридж позиционной системы. Эвистер любил побыть наедине со своими эталонными настройками в изолированном помещении, куда не проникали обрывки фонового кодировочного поля.

Еще требовался «белый шум» – он был идеальной аудиосредой для отдыха, однако столь тепличные условия создавались только на тыловой станции. На базе «Элькуратор» подобного эффекта достигнуть было невозможно, ее стены вибрировали от налагающихся помех.

Вместе с Эвистером в глубокий тыл оттягивались и его советники, хотя им, с их незначительным форматированием, налагающиеся помехи не мешали.

Помимо отдыха имелась и еще одна причина, почему Эвистер стремился попасть на «Зеркотто». На этой станции находился «ангар содержания» Джима Симмонса и Тони Тайлера – особо острого оружия контрразведки, ставшего теперь оружием обоюдоострым. Полукровки хорошо освоились в среде канкуртов, и порой уже трудно было разобраться, кто кого использует в своих целях.

Оставив одежду в кабинете, Эвистер спустился на вспомогательный этаж и заказал роботу процедуру – ванну из нейтральных жидкокристаллических кластеров.

Ожидая, пока ванна наполнится, Эвистер вспомнил, что полукровки могут погружать свое тело в чистое гидро, и передернулся при мысли о такой мерзости. Подумать только, безо всякого насилия – в гидро. А питание? Впервые узнав о содержимом обычного обеда Симмонса и Тайлера, Эвистер трое суток не мог избавиться от программного сбоя во втором поисковом контуре.

– Ваша процедура готова, сэр. Все кластеры в пределах калиброванной нормы.

– Благодарю, приятель, – отозвался Эвистер, улыбнувшись безлицему роботу устаревшей конструкции. Затем поднялся с кресла и направился в ячейку, где в ванне его ждала жидкокристаллическая масса.

«Нужно вызвать их, чтобы пообщаться, как это делал полковник Фарковский. Заглянуть в его рабочие записи и поговорить в неформальной манере. Правда для этого следует надеть эти странные фетиши, но чего не сделаешь для работы…»

Эвистер вздохнул и с головой погрузился в массу целительных, нейтрализующих узловые возмущения жидкокристаллических кластеров. Почти сразу пришло заметное облегчение, несравнимое с эффектом от простой смены картриджа.

«Смена картриджа – лажа», – подумал Эвистер, приходя в состояние равновесия.