– Я понимаю, – улыбнулся с’ван в бороду. Из всех рас Узора только с’ваны использовали улыбку чаще, чем люди. – Я только могу надеяться, что целью амплитуров является не Улалуабл.

Три птицеподобных свиста в унисон засвистели, причем тональность свиста слегка отличалась у каждого.

– Мы признательны вам за ваше беспокойство, – сказала дама. – Мы понимаем, что экстраординарные обстоятельства требуют и экстраординарных мер. Мы с благодарностью принимаем прибытие на нашу землю дополнительных подразделений массудов и людей.

– Временное прибытие, – хором добавили администраторы.

Землянин продолжал наблюдать и слушать в молчании. Он слишком давно являлся связным с «цивилизованными» расами Узора, чтобы принимать близко к сердцу их реакцию на свое присутствие. За то, что люди жертвовали своими жизнями во имя остальных рас, к ним в лучшем случае проявляли равнодушие. Он вздохнул. Вейсы и не могли быть иными. В такие времена человеческая доля была весьма тяжелой.

Они будут обеспечивать материальную помощь, но и только. Однажды ему довелось видеть вейса, который совершил неимоверное усилие, чтобы поднять небольшой пистолет и выстрелить, но потом он упал без сознания. Подобный опыт не стоило повторять, даже если Улалуабл будет подвергнут нападению. Защита этот мира ложилась на его плечи и на плечи ему подобных… и массудов, конечно. Ничего не поделаешь. Именно так вертится пульсар, сказал он сам себе.

Он от души пожелал, чтобы собрание поскорее завершилось. Кому‑то надо, конечно, поддерживать связь с вейсами, ему приходилось брать на себя и эту роль. Это не означало, что такая роль ему нравилась. Как и большинство ему подобных, он был воспитан, как солдат. Ему подходило больше прямое действие, а от дипломатии у него ныли зубы. Он мечтал о назначении в боевое соединение. Даже симпатичный с’ван начинал действовать ему на нервы.

Он провел пальцами по поясу. Как и его сапоги, материал из которого был сделан пояс, был очень легким, прочным и привлекательным, а дизайн и работа были – вейсов. Вот для чего и создан Узор, – размышлял Раньи. Каждая раса вносила тот вклад в общее развитие, который соответствовал ее талантам и способностям. Вейсы занимались дизайном, лепары были хорошими исполнителями, гивистамы лечили и изобретали, с’ваны несли объединяющее начало, о’о’йаны ремонтировали и так далее. Турлоги думали, люди и массуды убивали.

Он утешил себя тем, что специализация, предназначенная людям, по крайней мере была легкой для понимания.

Глава 18

Мрачное выражение, появляющееся на лице Раньи всякий раз, когда он был вынужден покидать свою каюту, обескураживало даже близких друзей, заставляло их отказаться от попыток заговорить с ним и помогало сохранить одиночество на протяжении длительного путешествия в подпространстве с Коссуута. Все знали, что на него легла тяжелая ответственность в качестве полевого унифера. Было естественным предположить, что его поведение явилось внешним проявлением глубоких внутренних раздумий перед предстоящим сражением. Его оставили в покое.

Изоляция полностью устраивала Раньи. Узнай его товарищи истинную причину его затворничества, они пришли бы в смятение и были бы глубоко шокированы. Он не только не занимался разработкой стратегии сражения, но обдумывал, как бы найти способ вообще избежать столкновения. Много раз он задавал себе вопрос, зачем ему все это? Он был мыслящим человеком, индивидуальностью, застрявшей в длящейся тысячелетиями межгалактической войне, которую вели биллионы разумных существ. Вокруг происходили события огромной важности, и он, подобно мусору, болтался на гребне волны, ожидая, когда его прибьет к какому‑либо берегу, который готовила для него судьба.