Эволюция всегда предполагает наличие некоторого числа «не таких» особей, от которых в принципе особого толку нет, особенно если условия стабильны. Но это резерв, стратегический запас, который может пригодиться, если ситуация резко изменится и понадобится «новый подход», прорыв. В любой уважающей себя фирме есть генератор безумных идей — растяпа и бестолочь, презирающий галстук и общее расписание; в любой стае — грубо говоря «белая ворона». В больших количествах эти особи бесполезны и даже вредны, но в малых они — та закваска, тот центр кристаллизации, вокруг которых формируется новая общность, если старая изжила себя.

Кстати, для большинства таких особей характерна пониженная агрессивность, — во многом залог их существования, помогающая ужиться с «такими как все» и не раз спасающая именно в критических ситуациях. Недаром Иванушка-дурачок, отвечающий на просьбы всяческого зверья «не бей меня, я тебе пригожусь» там, где его более прагматичные братья не вняли бы мольбе глупых тварей, оказывался в результате «on the top». И получал, пользуясь терминологией Лео Каганова из «Эпоса хищника», элитную самку, то есть принцессу.

Многие животные, пишет В. Дольник в «Непослушном дитя биосферы», в случае опасности стремятся стать больше. Рыба-шар надувается, плащеносная ящерица встает на задние лапы и раздувает кожистый воротник, кошка выгибает спину и распушает шерсть.

Этим они стремятся запугать противника — крупная добыча может и сама оказаться потенциально опасной для хищника. Большой размер пугает. Очень большой размер пугает еще больше.

Отсюда, из желания напугать читателя и зрителя (в основном зрителя — такие демонстрации угрозы рассчитаны именно на зрительное восприятие) как можно сильнее, и ведут свое происхождение многочисленные гигантские существа. Кинг-Конг, Годзилла, гигантская акула в «Челюстях».

Что до акулы, то этот сюжет, как говорят украинцы «мае рацию». Мегалодоны — предки нынешних акул были такого размера, что в их распахнутой челюсти мог бы стоять, выпрямившись, взрослый человек. В воде как в среде с пониженной гравитацией животные могут достигать особо крупных размеров (как и гипотетические обитатели космоса — космические киты Исмаила, например, или Солнечные Странники, или Черные Облака).

Но вот на суше крупные размеры до какого-то предела эволюционно выгодные (чем больше размеры, тем меньше врагов, строго по анекдоту «носорог плохо видит, но при таком весе это не его проблема») в какой-то момент становятся губительными. Против животного начинает действовать естественный и непобедимый враг — сила тяжести. Киты на суше задыхаются не потому, что могут, как рыбы, дышать только растворенным в воде кислородом, а потому, что сила тяжести давит на ребра, мешая расширяться легким.

Так что Кинг-Конг или Годзилла не смогли бы вершить свой сокрушительный путь по земле. Они бы просто рухнули под собственным весом.

Самые крупные из вымерших динозавров могли бы заглянуть в окно пятиэтажного дома (но жили они, скорее всего, все-таки на заболоченных мелководьях, как нынешние бегемоты), но ни один из них не достиг размеров, позволяющих поднять и перекусить железнодорожный вагон.

Кстати — сильный аргумент против криптозоологов и фантастов, пытающихся отыскать плезиозавра в Лох-Несском озере — у любого (ну, почти любого) животного должны быть как минимум мама и папа.