Она машинально оглядела зал. Взгляд ее упал на хрупкого, бледного молодого человека с едва пробивающейся бородкой, который подошел к стойке напротив них и застенчиво попросил порцию тушеной капусты.

Берта наклонилась к брату и прошептала:

– Вовсе нет! Речь идет о том, чтобы сбить решетки с окон. Да даже и не сбить… Дом старый, и они должны были давно проржаветь. Такому здоровяку, как ты, достаточно только потянуть хорошенько…

– И это все? – разочарованно спросил Жофруа, разглядывая свои кулачищи.

– Все.

– Ну, это я берусь сделать за пару пятифранковых монет! – громыхнул Бочка. – Подумаешь, дело…

Он осекся, заметив, что сосед по столику, опустив голову, внимательно прислушивается к их разговору. Берта проследила за взглядом брата и улыбнулась:

– Не волнуйся, это хороший парень. Я его знаю. Мы вместе были на состязании.

Она протянула руку через стол:

– Добрый вечер, мсье Жюло! Хорошо провели время? Представьте, я умудрилась до сих пор вас не заметить! Наверное, это из-за проклятого дыма.

Жюло пожал протянутую руку, дружески кивнул и снова повернулся к своему спутнику, гладко выбритому мужчине примерно его лет:

– Ну так что, Билли Том? – тихо спросил он. – Что еще стряслось в твоем заведении?

Его собеседник вздохнул:

– Да понимаешь… Неприятности в Руайяль-Паласе. Опять обнесли кого-то из аристократишек. С тех пор уже прошло недели три, все вроде успокоилось, как вдруг прихватили старика Мюллера.

– Мюллера? – задумчиво переспросил Жюло. – А это еще кто такой?

– Да ночной дежурный.

– Ах, дежурный… И кто же его прихватил?

– Полиция, конечно!

– Ты ж говорил, они успокоились?

– Мы все так думали. А на самом деле один из них был среди нас. Вроде как перевелся из филиала в Каире. Как его… Жюв, вроде.

– Жюв… – пробормотал Жюло себе под нос. – Интересно, интересно…

У входа в подвальчик послышался шум. По винтовой лестнице спускались два новых посетителя, судя по всему, хорошо здесь известные. Это были Большая Эрнестина, знаменитая на всю округу каменщица с бульвара Севастополь, и Бенуа-Лабазник, который издавал пьяные выкрики, пошатывался и опирался на свою спутницу. Оторвавшись от нее, он, не разбирая дороги, пошел по залу, шаря руками по столам и наваливаясь на пьянчуг, пока не нащупал под собой свободное место. Он плюхнулся на скамейку, но промахнулся и едва не придавил того самого тщедушного молодого человека с миской капусты, которого давеча приметила Берта. Видимо, внушительные размеры пьяного произвели на юношу столь сильное впечатление, что он не только не решился возмущаться, но весь сжался и отодвинулся подальше в угол.

Эрнестина потрепала его по щеке.

– Не трусь, малыш! – просипела она. – Лабазник – пьяная свинья, где ему тебя раздавить. А если он и захочет над тобой покуражиться, не волнуйся – Большая Эрнестина здесь, и она не даст тебя в обиду!

Она победно оглядела зал в уверенности, что уж с ней-то никто не захочет связываться. Потом погладила молодого человека по макушке, причем казалось, что вся голова его скрылась в могучей длани, и возгласила:

– Ох, как он мне нравится, этот куренок! Как тебя зовут, малыш?

Юноша осторожно отвел голову. Губы его дрожали.

– Поль, – еле слышно ответил он и покраснел.

Тем временем папаша Бонбон уже поставил перед Бенуа-Лабазником огромный кувшин с горячим вином. Сидевший за его спиной Бузотер причмокнул от удовольствия. Он не без оснований надеялся поживиться.