Соня, улыбаясь, покачала головой:

– Не закрылись. Я там была недавно, чувствовала себя героиней Кэрролла. Соня в чайнике, только Безумного шляпника и Мартовского зайца не хватает. – Она рассмеялась.

– Кэрролла? – непонимающе переспросил Миша.

– Ну да, «Алиса в Стране чудес», – удивленно расширив глаза, пояснила девушка. – Помнишь, они там Соню в чайник запихивали? На Безумном чаепитии.

– А… ну да, – согласился он, хотя «Алису в Стране чудес» помнил смутно. – А ты совсем не такая, как я думал. Ну… на первый-то взгляд… – Он замялся, потому что мало ли что там показалось на первый взгляд и мало ли какие язвительные остроты он себе за эти дни напридумывал, но сейчас, когда только-только стал налаживаться хоть какой-то контакт, назвать Соню ботаничкой было бы запредельной грубостью.

Девушка опять рассмеялась – негромко, но звонко. Так звенит апрельская капель, подумал Миша, удивляясь себе: какие странные мысли в голову приходят, апрельская капель, надо же.

– Люди вообще существа разнообразные, – покачала головой Соня, – с первого взгляда не очень-то разберешь, что у кого внутри. Но так гораздо интереснее жить, правда? Ты ведь тоже, оказывается, не только ночные клубы знаешь, а и, кто бы мог подумать, такие вот милые места. Потому что кафе и впрямь чудесное. Там еще обезьянки такие смешные на террасе.

– Точно! – обрадовался Миша. – Значит, завтра после занятий?

– Завтра суббота, – напомнила Соня. – Тебя твоя компания никуда не утащит? Отжигать…

Миша хотел было возмутиться, что он не мешок картошки, чтоб его тащить, но увидел, что в глазах девушки прыгают смешинки, и заявил сурово:

– Пусть только попробуют!

Уже засыпая, он представлял себе завтрашние… деловые переговоры, подумать только! Вряд ли предлагаемая работа – такая уж находка (Миша вообще считал, что до окончания университета о работе и задумываться-то глупо, а потом все само как-нибудь уладится), но зато какие перспективы! Подумаешь, платят копейки. Уж он-то может себе позволить вообще не зацикливаться на зарплате. Зато с Соней будет общаться практически наедине, без наблюдения и шуточек бдительных приятелей… как она сказала? болельщиков? Вот-вот. А работа, она говорит, вечерами, значит, и провожать ее можно будет с полным правом, и поужинать вместе. Раз, другой, третий, а там, глядишь, и в гости зайти согласится. Главное, не спугнуть… Сон затягивал, как гигантская белая воронка…

Стоп. Какой еще прошлый раз? Я что, уже видел этот сон? Да… кажется… или нет? Вихрь поднимал меня выше, выше – к небесам на скоростном лифте…

– Ну ты даешь – на лифте! Скажи еще – на подъемном кране! – Низкий глубокий голос… нет, Голос раздавался откуда-то сверху. Или отовсюду сразу? – С фантазией у тебя все в порядке. Когда ты представлял, как будешь эту Сонечку неприступную… – Голос непристойно расхохотался. – Я прям засмотрелся-заслушался.

Засмотрелся? Заслушался? О чем он? Соня мне снилась, да, и действительно в таких видах, что десять цензоров удавятся, но… Додумать я не успел: вихрь внезапно, как и не было, затих, и я обнаружил, что основательно стою на ногах, упираясь носом во что-то твердое.