Не знаю, на кого я больше злился: на себя или на Него. При этом понимал, что на себя злиться бессмысленно, что сделано, то сделано, не воротишь, а на Него – бесполезно, даже опасно. Но я окончательно запутался, а злость – это хоть что-то понятное!

– Кстати, о контрастах, – продолжал Голос как ни в чем не бывало. – У меня и в мыслях не было убеждать тебя в том, что все эти ваши игры – обиды, страхи, амбиции – не должны существовать. Отнюдь. В них нет ничего дурного. Как, впрочем, и хорошего. И дурное, и хорошее – довольно бессмысленные категории. Бессмысленные применительно к жизни. Просто вы придаете этим фантикам до смешного много значения. Хотя на деле любая проблема, из-за которой вы готовы весь мир обрушить, – не более чем снежинка, летящая в огонь. Любая смертельная обида существует только в голове обиженного. Тоже мне, самураи! А уж как вы друг другу подножки ставите – это вообще нечто запредельное. Главное – зачем? Даже я понять не могу.

Мне вдруг вспомнилось то, что он говорил совсем недавно:

– Сидим на мешках с золотом и у соседей медяки воруем?

– Надо же – запомнил. – Мне показалось, что Голос произнес это с некоторым удовольствием. – Не совсем безнадежен, значит. Правильно запомнил. Только все еще хуже. Золотом сыт не будешь. А вы стараетесь стащить чужой компас, когда свой в углу пылится. И ведь компас, в отличие от золота, чужой никому не подойдет. Так почему же чужой нужнее кажется?

– Но разве это мы решаем? – Я все еще пытался совместить то, что услышал, с тем, что привык слышать всю свою сознательную жизнь. – Миром вроде бы управляют Бог и Дьявол, разве нет? И теми, кто делает зло, владеют черные силы…

– Ой, прекрати, я тебя умоляю! – делано взмолился Он. – Рано я тебя похвалил. Все-таки ты глупее, чем пытаешься казаться. Гипотезу о белом, черном и сером мире я слышал уже миллиард раз. Почему-то, попадая сюда, все норовят мне пересказать именно эту версию. Ну никакой фантазии у людей!

– О сером? – изумился я. – О сером я никогда не слышал. Он где?

– Между белым и черным! – На этот раз хохот меня почти оглушил.

– Значит, нет ни рая, ни ада? Но если я умер, то куда я попал? – Я чувствовал, что запутался почти окончательно.

– Куда надо, туда и попал, – отрезал Он, но после короткой паузы все же пояснил: – А рая или там ада действительно нет, иллюзия, которую вы сами себе придумываете. Каждому сосуду дается по карме: у птицы есть небо, но ей некуда лететь, у рыбы есть море, но ей некуда плыть, у человека есть земля, но ему некуда идти… Впрочем, смельчаки, которые решаются сделать шаг, все-таки находятся. И это, знаешь, как-то примиряет меня с существованием человечества.

– А эта… игра? – осторожно спросил я, начиная опасаться Его гнева: очень уж много льда было в его интонациях. – Тоже для того, чтобы примириться с существованием человечества? Зачем она?

– Да чтоб развлечься. – Он хмыкнул. – Все знать заранее, видишь ли, очень скучно. А тут такая прекрасная неопределенность. Ну, мне, конечно, любопытно, угадаешь ли ты собственное тело или, скорее, собственное сознание, но это не главное. Так, бонус. Кем ты в итоге решишь остаться – вот это действительно интересно.

– Но хоть намекнуть-то можно? – взмолился я без особой, впрочем, надежды на успех.