— Но, — возразила мысль моя, — почему на земле не знал я Тебя таким, благодатный дух милосердия? Зачем немые и суровые идолы служат там изображением Отца небесного?

— Сын мой, поклонение божеству всюду рождается вместе с человеком. Как только люди воздвигают алтарь этому божеству и призывают его, один из служителей Отца небесного отвечает на этот призыв и наставляет их добру. Во все времена, во всех поколениях, во всех религиях, от самой грубой до самой утонченной, посланники божества наставляли истине и добру, приспособляя свои наставления к данной среде, к умственному уровню людей. Никогда они не проповедовали зла, и никто, обращавшийся к Богу с верою и добрыми стремлениями, не бывал Им оставлен. Но сколько уже раз, мятежный дух, было говорено тебе все это? А между тем ты постоянно впадаешь в прежние пороки и в течение веков остаешься на одной и той же ступени совершенства. Бедное существо, ты сам себя наказываешь, ибо страсти терзают тебя, и, обессиленный ими, ты падаешь и вновь начинаешь преступную жизнь.

Я был поражен истиной этих слов. Да, я сам был своим злейшим врагом. Никто не терзал меня так, как мои собственные слабости. Но где взять сил для сопротивления злу?

Взор божественного наставника склонился ко мне с глубоким участием и бесконечной благостью.

— Пинехас, когда твое сердце научится истинной любви, когда тебя станет страшить мысль причинить зло тебя окружающим, тебе поможет добродетель, и при помощи этих двух союзниц ты выйдешь из борьбы вооруженный непоколебимою волею, направленною только к добру. Ты будешь силен, и никакое искушение не поколеблет тебя. Иди же к своему гению-руководителю и подготовляй себя к новому земному существованию смирением пред врагами и молитвой. В следующем воплощении постарайся овладеть своими страстями и пробудить в себе благородные чувства, чтобы любовь твоя была счастьем, а не бедствием для тех, на кого она обратится.

Пинехас

Рассказ Нехо

В эпоху, когда начинается мой рассказ, я был молодым человеком лет двадцати пяти — двадцати шести и служил офицером в гвардии фараона.

Корону Верхнего и Нижнего Египта носил тогда Мернефта, сын и наследник Великого Рамзеса II, и резиденцией его был город Танис, который он любил так же, как и его отец.

Первые годы моей службы, спокойные и счастливые, не заключали в себе ничего особенного. Но однажды мое внимание привлек странный факт, в некотором роде служивший как бы прологом ко всем последующим волнениям и бедствиям.

Это было в Танисе, в день публичного приема, в огромной зале с колоннадами.

Фараон сидел на троне из массивного золота, возвышавшемся на несколько ступеней от пола. Около государя стояли его веероносцы, советники, вельможи, вдоль стен залы неподвижно стояли мы, офицеры и солдаты гвардии.

Уже значительная часть просителей представили свои прошения и получили правосудные решения, как вдруг у входа произошло некоторое замешательство. Тесная толпа просителей расступилась, и мы увидели торжественное шествие верховного жреца храма Изиды в сопровождении своих собратьев в длинных белых одеждах и со страусовыми перьями на головах.

Подойдя к трону, они низко поклонились. Фараон поприветствовал их и спросил, какая причина привела к нему служителей великой богини.

— Могущественный сын Ра, великий фараон, мы пришли сказать тебе, что если презренное и ненавистное племя евреев не будет строго обуздано, то оно принесет несчастье Египту, ибо духи мрака и злобы, которых оно насылает, нападают даже на чистых девственниц, посвященных великой богине.

Мернефта вскочил со своего трона, воины забряцали оружием, готовые по мановению его руки броситься на евреев и истребить их. Но царь, вспомнив, что такое волнение не подобает его достоинству, спокойно сел на место и с важностью сказал:

— Если вы, служители Изиды, пришли с жалобой, то вам будет оказано правосудие.