— Не беспокойтесь, — кивнул Пак. — Как вам известно, я, несмотря на свой возраст, до сих пор не женат, так что торопиться домой мне незачем. Да и, как говорят: «Зимняя бабочка — редкий гость».

Хотя Пак льстил из осмотрительности, все же ему стало неловко из-за того, что он сравнил своего гостя, пятидесятилетнего мужчину, с бабочкой.

— Благодарю вас. Старые знакомые важнее всего на свете. Но какой прекрасный вид из вашего окна на Тэдонган! И наконец-то снова зажигают освещение на мосту Чусон! Может, огни и не так ярки… но их следует рассматривать как символ успехов последнего десятилетия и как знак верности политики нашего Вождя.

Занавеси на окне были чуть раздернуты, и открывался вид на неспешно текущие воды реки; над мостом, который последние десять лет по ночам был погружен во мрак, горели тусклые фонари. И даже количество лодок на реке увеличилось. Возможно, трудные времена миновали, как предположил Чан. Впрочем, если это и так, то не из-за экономического роста, а лишь благодаря той поддержке, которую КНДР начали оказывать США и Китай, когда стало понятно, что страна стоит на краю бездны.

— А кстати, товарищ Пак, вы всегда засиживаетесь на службе допоздна? Я слышал, ваше зрение уже не то, что было когда-то.

Что крылось за этими словами? Легкое поддразнивание старого холостяка и этакого «вечного студента»? Или же это тонкий намек, завуалированная критика государственного служащего за то, что он использует компьютер поздно вечером, несмотря на всеобщую бедность и хронический кризис власти?

Чан был уроженцем Пхеньяна, тогда как Пак появился на свет в маленькой деревушке у подножия гор Пуксу и Пек, что на северо-востоке. Еще учась в начальной школе, трудолюбивый Пак спал не больше четырех часов в сутки. Причиной его безбрачия была любовь к Ли Соль Со, однокласснице, умершей от туберкулеза. Ли родилась в городе Кэсон и была беззаботной и доброй девушкой. Убедившись, что никто не сможет сравниться с Ли, Пак решил навсегда остаться холостяком.

Чан был прав, намекая на то, что из-за постоянного сидения за компьютером зрение Пака стремительно ухудшалось. Для лечения недуга Партия даже снабжала его очень дорогим маслом из печени миноги. Но почему же Чан, который, несомненно, знал об этом, спрашивал о причинах трудового энтузиазма?

— Я живу один, — сказал Пак, делано улыбаясь. — И кроме службы, у меня нет никаких дел.

В дверь постучали, и в кабинет вошел охранник с чаем. Увидев захламленный стол Пака, он замялся, не зная куда поставить чашки. И все-таки, следуя инструкции, запрещающей рассматривать кабинет, мебель, посетителей и компьютер, не сфокусировал взгляд ни на чем. Пак смахнул несколько бумаг, охранник поставил чашки на стол и бесшумно, словно тень, удалился.

Пак отпил чая и произнес:

— Недавно пришлось прочитать и проанализировать огромный объем документов.

Это было правдой. После президентских выборов в Соединенных Штатах ситуация в Восточной Азии кардинально изменилась.

Чан отвернулся от окна, и его лицо сделалось серьезным.

— Мне хотелось бы узнать о ваших исследованиях. Что нам делать с ситуацией в Японии?

Пак хорошо понимал озабоченность Чана этой темой, но для чего нужно было затевать этот разговор так поздно вечером? К тому же японский кризис подробнейшим образом освещался в северокорейской прессе. «Возможно, — подумалось Паку, — это просто наводящий вопрос».

— Я просматривал сайт японского кабмина. На этой неделе их правительство приняло решение повысить ставку потребительского налога на два с половиной процента.