Плоты из Перу и лодки из Азии, совершившие заход на архипелаги Северо-Запада, — очень может быть, что именно так возникло смешанное полинезийское население. Но пока я гостил у миролюбивых индейцев, в Европе ревели танки и бомбардировщики, военные корабли захватили Норвегию. Не успел я опубликовать первый вариант моей гипотезы , как судьба оторвала меня от Лив и моих увлечений. Оторвала от всех родных на четыре года и ввергла в тучи дыма над пожарищами, в полярный сумрак над минными полями между немецкими и русскими окопами в Финнмарке.

Звезды нам ничего не сказали об этом. Мы сидели под обрывом, отделенные мысом от зеленых долин Фату-Хивы, и ждали шхуны, которая доставила бы нас в обреченный на погибель мир. Кто с кем будет драться? Я мог лишь гадать. У меня не было никаких врагов. Но светлые головы в правительстве решат этот вопрос за меня, назовут мне врага.

И как же непохоже на то, что рисовалось мне в волнах и небесах, сложилось все на самом деле. Цивилизация не погибла. Миллионы были убиты, а она уцелела и продолжала развиваться. Только люди, плоть и кровь, были уязвимы. Кое-кто из уцелевших молодых, вроде меня и Лив, после долгих лет разлуки и жизни в разных мирах навсегда разошлись духовно. Но миллион машин возместил потерянные танки и самолеты, появилось новое, еще более совершенное оружие, которое охраняло цивилизацию надежнее, чем когда-либо.

Океан? Разве мог я знать наперед, что безбрежный Тихий океан уменьшится в моих глазах до вполне постижимых размеров, как только кончится война и я уже не буду смотреть на него с палубы могучих авианосцев и крейсеров, одинаково враждующих с волнами и с людьми? Станет отнюдь не таким уж огромным и буйным, когда я увижу его с маленького бальсового плота, послушно пляшущего между волнами в его объятиях и свободно пропускающего воду. Разве мог я знать наперед, что буду чувствовать себя в совершенной безопасности на связанных вместе бальсовых бревнах, какими пользовались мореплаватели древнего Перу, после чего решусь испытать вторую конструкцию древних — камышовую лодку? Лодку, которая, похоже, играла главную роль в Южной Америке. И которой пользовались во всех углах полинезийского треугольника — на острове Пасхи, на Гавайских островах, в Новой Зеландии. И такого же рода лодка была первым судном там, где стояла колыбель культур, — в Месопотамии и в Египте.

Парадоксальный факт: выйдя в плавание на древнейшем в истории человечества мореходном судне, я узнал, как мал на самом деле океан и как велика нависшая над ним по нашей милости угроза. Да, океан неизмеримо меньше, чем нам представляется, он настолько мал, что несколько миллиардов людей, ежедневно сливающих в него свои сверхсовременные отходы, вполне способны погубить, отравить морское сердце нашей планеты.

Достаточно отчалить на бревнах или связках папируса от одного континента и через несколько недель причалить к другому, чтобы уразуметь то, что увидели из космоса астронавты: океан — всего-навсего озеро, его безбрежность — обман зрения. Да, у него нет начала и нет конца, но то же можно сказать о кожуре яблока. Кривая поверхность замыкается на себя. Океан не переливается через край, потому что дожди и реки несут ровно столько влаги, сколько испаряется с его поверхности и возвращается тучами. Миллионы лет он оставался чистым, потому что природа в отличие от современного человека тщательно избегает создавать из атомов вещества, которые морские бактерии и планктон не способны снова обратить на благо жизни. Природа с ее илом, экскрементами, трупами могла бы вечно использовать реки как сточные трубы. Океан с его бесчисленными организмами прилежно фильтровал поступающую в него воду и превращал отходы в новые организмы, продолжающие фильтрацию, чтобы тучи посылали на сушу прозрачную очищенную влагу.