|
Часто он бегал за ним, когда Иоганн шел поупражняться в фокусах. Он скакал вокруг, как собачонка, лазал по деревьям, осыпал старшего брата вопросами, и не было никакой возможности от него отделаться. Но несмотря на это, Иоганн любил его всем сердцем, Мартин был ему куда ближе, нежели Лотар и Карл. Горбун и заика, Мартин все-таки был умен и любознателен и, как и сам Иоганн, тяготел скорее к матери, чем к отцу, который не видел большой пользы от увечного последыша.
– У меня сейчас нет времени, – ответил Иоганн, не сбавляя шага. – Мама тяжело больна, и я иду в монастырь, раздобыть ей лекарство. – Т-тогда возьми м-м-меня с собой! – попросил Мартин. – Так будет слишком долго, – Иоганн покачал головой. – Я хочу вернуться как можно скорее. – Он остановился, наклонился к Мартину и посмотрел на него со всей серьезностью. – Но у меня для тебя важное поручение, слышишь? Останься с мамой и присмотри за ней. Вытирай пот со лба, принеси ей горячей воды и вымети старый тростник, от него уже смертью несет. Если маме станет хуже, сбегай за цирюльником, понятно? Мартин молча кивнул, поняв по глазам брата, что тот не шутит. – А т-ты ск-к-оро вернешься? – спросил он боязливо. Иоганн похлопал его по плечу. – Потому я и хочу пойти один, чтобы вернуться побыстрее… Ну, ступай к матери. Ты ей нужен. Мартин послушно убежал в дом, и Иоганн двинулся дальше. Он зашагал по Рыночной улице и скоро дошел до Верхних ворот. Книтлинген был маленьким городком с населением в две тысячи человек. Стены окружал зловонный ров, питаемый мелкими ручьями. В самом центре располагались церковь и монастырское подворье. С давних времен город считался ленным владением маульброннского монастыря, настоятель которого назначал фогта. Сам монастырь находился примерно в часе пешего хода. Когда город остался позади, Иоганн повернул направо и двинулся по старому имперскому тракту на юг. Дорога была сухая и пыльная, и в воскресенье других путников почти не попадалось. Далеко впереди виднелась повозка, мимо пронесся одинокий всадник, и больше никого не было. Иоганн и не сосчитал бы, сколько раз уже проходил по этой дороге. Он помнил каждый ее изгиб, знал каждый кустик у обочины. Дорога вилась через поле, мимо виноградников, и дальше тянулась по лесистому склону. Иоганн смотрел на поля и виноградники, в шахматном порядке обступившие дорогу. Все кругом было упорядочено, все на своих исконных местах: крестьяне, монахи, могущественные рыцарские дома в Крайхгау, пфальцграф в Гейдельберге, а над ними – король и Папа. Иоганну порой казалось, что он единственный выбивался из этого мироустройства. Ссора с отцом все не шла из головы. Часто, лежа в постели без сна, Иоганн гадал, почему же они постоянно ссорились. Наверное, дело в том, что они такие разные. Отец был широк в плечах и крепок, с окладистой каштановой бородой; Иоганн, напротив, ростом не отличался, был худым и жилистым и с волосами, черными как смоль. В своих помыслах, стремлениях и представлениях о счастье они также не были едины. Для Йорга Герлаха счастье заключалось в хорошем урожае, стакане доброго вина и развеселой музыке. Что составляло счастье для Иоганна – этого он и сам еще толком не знал. Юноша поднялся на вершину холма и миновал эшафот, квадратный помост с ветхой виселицей. С незапамятных времен здесь совершались все казни, хотя сейчас виселица пустовала. Но уже не раз Иоганн видел здесь казненных, чьи сгнившие останки покачивались на ветру. Германский король лично поручился за безопасность имперских дорог, и, чтобы обещание имело вес, разбойников и воров вешали на возвышениях рядом с трактами – в назидание остальным преступникам. Для Иоганна эти зловонные трупы служили напоминанием о том, сколь преходяще все земное. Во время подъема он замедлил шаг; теперь же, на вершине, снова пустился бегом, с колотящимся в груди сердцем. |
