— Я не знал о таком. Но как это относится ко мне? Ведь я же…

И тут до меня начало доходить.

— Вы что, хотите чтобы я…

— Верно. Стали военным! — закончил мысль Вроцлав. — Это единственный шанс сейчас оттянуть время.

— Но я ведь не…

— Это не важно. Позвоним господину Бартынову, он обо всем договорится. Оформим быстренько вам унтер-офицерское звание, какого-нибудь, скажем, фельдфебеля — именно с них и идет военный иммунитет. Обычные суды на него уже не действуют. Оформим вам командировку. Отсидитесь в штабе месяцок — пока мы решаем вопросы. А потом обратно, к себе в родовое поместье.

— А разве такое возможно?

— Если бы не было возможно, я не предлагал. Максим Петрович, поймите, три дня — это очень сжатые сроки. Мы ничего не сможем сделать — ни ходатайство подать, ни жалобу, ни что-то другое. На то и был расчет у госпожи судьи Керн. Сразу видно что схема наработанная. Так что это единственный вариант.

— А как же прорыв первого круга? — спросил я, вспоминая последние сводки новостей.

Военный с меня никакой, а погибнуть при первом же артобстреле не хотелось.

— Не переживайте, вас на передовую не отправят — тоже об этом похлопочем вместе с господином Бартыновым. Ну так что скажете?

Я задумался. Через минуту ответил:

— А что мне еще остается делать? Я согласен.

Вроцлав слукавил. Быстро оформить все не получилось. Сначала пришлось долго объяснять всю ситуацию Бартынову. Тот охал, часто прерывал наш рассказ требованием у слуги минералки.

Когда, наконец, смысл сказанного до него дошел, он начал звонить своим знакомым и просить оформить нужные документы.

Одной бумажкой, как я наивно думал, не обошлось. Поставить на учет, дать на лапу, оформить военную карточку, вновь дать на лапу, заполнить формуляр, дать трижды на лапу. Каждое движение сопровождалось взяткой, которые, естественно, шли из моего кармана.

Мы нарушали закон и мне было за это жутко стыдно.

— А отправлять тебя в психдиспансер закрытого типа при помощи продажного судьи — это тебя не смущает? — справедливо заметил Вроцлав когда мы сидели возле очередного кабинета в ожидании нужных людей.

Я пожал плечами. Конечно можно было мучиться угрызениями совести, лежа в смирительной рубашке. Но я предпочел все же другое. Так что нужно засунуть все свои угрызения совести куда подальше.

— К тому же мы не косим от армии, как многие, — Вроцлав кивнул на переминающихся с ноги на ногу подростков со своими отцами, сжимающими в руках пачки денег, — а напротив, пытаемся туда попасть. Хоть месяц, но Родине послужишь. Только на рожон не лезь.

— А такая возможность представится? — в шутку спросил я.

Вроцлав, этот интеллигент в пятом поколении с утонченными чертами лица, выпучил глаза.

— Да я шучу! — поспешно добавил я.

— Мы оформляем тебя в штаб, отсидишься там. Никаких участий в боевых действиях или операциях, только работа в штабе.

Я сморщился.

— Хотелось бы и пострелять, — вновь начал шутить я — нервозно таким образом давала о себе знать.

— Оружие тебе конечно выдадут, — наморщил нос Вроцлав. — Да и в подчинении будет с десяток солдат…

— Что?! Солдаты в подчинении?

— А ты как хотел? Обычным солдатам поблажки не положены, неприкосновенность распространяется только на унтер-офицерские чины, а у чинов есть подчиненные. Поэтому будешь командовать людьми.

— Мне бы просто переждать время, пока документы по суду будут подготовлены, — кисло заметил я.