– Так где же оно теперь?

Генрих приблизился вплотную и сверлил её глазами.

– Письмо? Так ведь в том и дело, Ваше Величество, что я его так и не нашла.

– Ты лжёшь, – прорычал Генрих в самое лицо Анны.

Губы девушки надломились в усмешке.

– Желаете приказать страже обыскать сад под моими окнами? Если вы найдёте там любое другое письмо, клянусь, я сама запру себя в монастырь – или что там ещё вы уготовили мне в наказание?

– Если это правда, отчего же ты не написала новое письмо?

– От того, что я приняла этот порыв ветра за знак, что Ваше Величество не желает моих писем. Ведь сами вы ни разу не написали мне, так что я должна была думать?

– Я был с женой.

– Я знаю! – ответила Анна и вскинула голову, не обращая внимания на близость короля, и отвернулась. – А я была одна! И ждала Вас!

Она рассчитывала, что король смягчится, как бывало обычно, но этого не произошло. Что-то было в ярости Генриха помимо ревности, но Анна поняла это, лишь когда король рванул её за плечи и толкнул к спальне.

Анна не сопротивлялась, не желая лишней боли, но это слабо помогало, потому что даже если бы она рвалась из рук Генриха, тот вряд ли заметил бы это.

Оказавшись в спальне, Генрих сжал тонкое тело Анны в объятиях. Анне тут же вспомнились другие руки, и она невольно подумала о том, как разнится сила, заключённая в них.

Скользнув по груди девушки, Генрих взялся за ворот её платья и рванул в стороны, рассыпая по полу подвески и украшавшие их маленькие сапфиры. Платье легко поддалось и слетело с её плеч. Анна вывернулась из него и, тут же поняв, что без толстого слоя бархата, служившего ей почти что доспехом, в одной лишь батистовой рубашке ощущает себя абсолютно беззащитной. Пальцы короля рывком избавились от этой последней невесомой преграды, а затем вернулись к уже обнажённому телу. Анна запрокинула голову, позволяя губам Генриха коснуться своей шеи, впиться в неё зубами. Она зажмурилась, стараясь не обращать внимания на то, как скользят по её телу шершавые пальцы, как проникают они между бёдер и как, путешествуя то туда, то обратно, скользят по её обнажившейся груди.

Генрих отвлёкся ненадолго, шагнул назад, расстёгивая собственный камзол и любуясь делом рук своих – Анна стояла, изо всех сил стараясь держать спину прямо, хотя плечи её подрагивали. На беззащитном горле красовались свежие следы укусов.

Король расправился с собственной одеждой и, оставшись в одном лишь белье, снова поймал Анну в свои руки. Скользнул пальцами вдоль боков девушки, резко развернул её и бросил на постель животом вниз. Голова Анны оказалась вжата в шёлковую подушку. Пальцы стиснули простыни, и она не смогла сдержать вскрик, когда Генрих в первый раз вошёл в неё. Генрих не собирался заботиться о любовнице – Анне редко удавалось дождаться от него ласки, да она и не стремилась к ней.

Король приподнял её бёдра, с силой сжал ягодицы, помогая себе входить в неё раз за разом и продолжал мять их всё время, пока Анна не почувствовала, как выплёскивается на ягодицы густая вязкая жидкость.

Генрих отбросил любовницу в сторону и сам упал спиной на подушки, тяжело дыша. Анна не вставала, лишь перевернулась так, чтобы видеть короля. Она встретилась взглядом с чёрными, как и у Виктора, подобревшими и довольными теперь глазами.

– Давай, поласкай себя, я хочу посмотреть, – потребовал Генрих, удобнее устраиваясь на подушках.

Анна перевернулась на спину и, подложив под спину одну из подушек, принялась выполнять приказ.