|
– Чем? Им? Брут, ведь он пуст, как выеденное яйцо. Я достаточно насмотрелся на него за этот месяц, чтобы знать, что говорю. Уверяю тебя. В январе он может носить фасции, но всю работу все равно придется делать мне. – Ведь ты и не ожидал, что будет по-другому? Карбон пожал плечами, отбросил хлеб. После слов Цезаря о поедании дерьма у него пропал аппетит. – Не знаю. Может быть, я надеялся, что он немного поумнеет. В конце концов, он сын Мария, а его мать – из Юлиев. Ведь должно же это хоть что-то да значить! – Я считаю, что это ничего не значит. – Как использованный носовой платок твоей бабушки. Самое большее, что я могу сказать о нем, это что он – полезный орнамент. Он способствует тому, что мы очень хорошо выглядим. К тому же он притягивает рекрутов, как магнит. – Он мог бы хорошо командовать войсками, – заметил Брут, вытирая жирные руки салфеткой, которую подал ему раб. – Мог бы. Но я думаю, что не сможет. Я намерен последовать твоему совету. – Какому совету? – Проследить, чтобы ему не дали лучших солдат. Брут подкинул вверх салфетку, даже не посмотрев, поймал ли ее молчаливый слуга, стоявший около Цезаря. – Квинта Сертория сегодня здесь нет. Я вообще-то надеялся, что он приедет в Рим по такому случаю. В конце концов, Марий-младший – его кузен. Карбон засмеялся, но как-то невесело: – Дорогой мой Брут, Серторий стал нашим противником. Он оставил Синуессу на произвол судьбы, удрал к Теламону, набрал легион этрусских клиентов Гая Мария и отплыл зимой в Тарракон. Другими словами, он стал правителем Ближней Испании раньше срока. Нет сомнения, он надеется, что к тому времени, как окончится его срок, в Италии примут решение. – Он трус! – возмущенно воскликнул Брут. Карбон издал неприличный звук. – Только не он! Я бы скорее назвал его странным. У него нет друзей, разве ты этого не заметил? Нет жены. Но он лишен амбиций Гая Мария, за что мы должны благодарить наши счастливые звезды. Если бы у него были амбиции, он был бы сейчас старшим консулом. – Жаль, что он оставил нас в трудную минуту. Его присутствие на поле сражения изменило бы ситуацию. Помимо всего прочего, он знает тактику Суллы. Карбон рыгнул, держась за живот. – Думаю, мне пора уйти и принять рвотное. Необыкновенный ассортимент угощений этого молокососа слишком жирен для моего желудка. Брут помог младшему консулу подняться с ложа и отвел его в отгороженный угол зала позади подиума, где несколько слуг предоставляли ночные горшки и тазы тем, кто в них нуждался. Бросив вслед Карбону презрительный взгляд, Цезарь решил, что услышал самый важный разговор, который только мог иметь место на этом пиршестве. Он скинул сандалии, подобрал их и тихо удалился. Луций Декумий, притаившийся в углу вестибюля, появился возле Цезаря, едва тот возник на пороге. В руках он держал более полезную одежду – удобные сапоги, плащ с капюшоном, шерстяные штаны. Прочь регалии! За спиной Луция Декумия маячил жуткий персонаж, который принял все эти apex, laena и деревянные сандалии и сунул их в кожаный мешок, стянутый ремнем. – Что, вернулся из Бовилл, Бургунд? – спросил Цезарь, ахнув от холода. – Да, Цезарь. – И как дела? У Кардиксы все в порядке? – У меня еще один сын. Луций Декумий хихикнул: – Я говорил тебе! К тому времени, как ты станешь консулом, он снабдит тебя телохранителями! – Я никогда не буду консулом, – отозвался Цезарь и посмотрел в окутанный тьмой конец Эмилиевой базилики, с трудом сглотнув подступивший к горлу комок. |
