|
– Это не имеет большого значения, – весело объявил Сулла. – Теперь ты здесь, Помпей, и Красс недалеко. С вами обоими все может измениться. С Карбоном будет покончено. – А как дела у Метелла Пия? – спросил Помпей, недовольный тем, что услышал имя Красса вместе со своим. – Он защищает Италийскую Галлию. Заставил Норбана сражаться у Фавенции, а Варрон Лукулл – ему пришлось отправиться в Плаценцию, чтобы найти убежище, – сразился с Луцием Квинтием и Публием Альбинованом около Фиденции. Все прошло великолепно, враг рассеян или убит. – А сам Норбан? Сулла пожал плечами. Он никогда не интересовался, что произошло с неприятелем после поражения. А Норбан не был его личным врагом. – Думаю, ушел в Аримин, – сказал он и отвернулся, чтобы отдать распоряжения по поводу лагеря Помпея. На следующий день из Тудера прибыл Красс во главе трех легионов довольно угрюмых и недовольных солдат. Среди них пронесся слух, что после падения Тудера Красс нашел золото и все заграбастал себе. – Это правда? – строго спросил Сулла. Глубокие морщины на его лице стали еще глубже, рот сжался так, что губ не видно. Но ничто не могло поколебать бычьего самообладания Красса. Спокойные серые глаза расширились, он казался озадаченным, но не смущенным. – Нет. – Ты уверен? – В Тудере нечего было брать, кроме нескольких старух, но ни одна мне не понравилась. Сулла взглянул на него с подозрением, не зная, намеренная ли это дерзость или простодушное откровение. – Ты непостижимый и хитрый, Марк Красс, – сказал он наконец. – Я приму во внимание положение твоей семьи и поверю тебе. Но учти! Если когда- нибудь я узнаю, что ты наживаешься за счет государства, пользуясь мною, не попадайся мне на глаза! – Вполне справедливо, – кивнул Красс и неторопливо вышел. Публий Сервилий Ватия слушал этот разговор и теперь улыбнулся Сулле. – Он никому не нравится, – сказал он. – И очень мало людей нравятся ему, – сказал Сулла, обнимая Ватию за плечи. – Счастливчик ты, Ватия! – Почему? – Потому что ты нравишься мне. Ты хороший парень: никогда не превышаешь своих полномочий, никогда со мной не споришь. Что бы я ни попросил тебя сделать, ты делаешь. – Он зевнул, да так, что выступили слезы. – Пить хочется. Кубок вина мне сейчас не помешает! Стройный и привлекательный, со смуглой кожей, Ватия происходил не из патрицианского рода Сервилиев. Но его род был достаточно древним, чтобы пройти самую строгую социальную проверку. А его мать была одной из самых достойных Цецилиев Метеллов – дочь Метелла Македонского, что означало, что Ватия приходился родственником всем, кто что-либо значил. Включая, по браку, и Суллу. Поэтому ему было приятно чувствовать на своих плечах эту тяжелую руку. Он повернулся, не снимая руки Суллы, и пошел рядом с ним в палатку командира. В тот день Сулла много пил и нуждался в поддержке. – Что мы сделаем со всеми этими людьми, когда Рим станет моим? – спросил Сулла, когда Ватия подал ему полный кубок его специального вина. Себе Ватия налил из другого кувшина и хорошо разбавил водой. – С какими людьми? Ты хочешь сказать, с Крассом? – Да, с Крассом. И с Помпеем Магном. – Сулла скривил губы, обнажив десны. – С ума сойти, Ватия! Магн! Это в его-то возрасте! Ватия улыбнулся и сел на складной стул. – Если он слишком молод, то я слишком стар. Я мог бы стать консулом шесть лет назад. Теперь уж, наверное, никогда не буду. – Если я одержу победу, ты будешь консулом. Не сомневайся. |
