|
Он мог убить их в любой момент, но намеревался обойтись без этого: убийство привлекло бы ненужное внимание к событиям, и без того вышедшим из-под контроля. Он просто ждал удобного момента. Если они уснут здесь, он проникнет в пустой номер женщины. Если же они разойдутся по своим номерам… что ж, тогда женщину придется убить. Но была очень большая вероятность, что они оба в течение ночи покинут мотель. Потому что события, вышедшие из-под контроля, продолжают происходить. Его же забота — сделать так, чтобы не осталось доказательств этих событий. Кое-что он уже предпринял, теперь следующий этап. Рядом стояли две пивные бутылки, наполненные бензином. Человек подобрал их возле «Лесного дома» — придорожного бара, где любят бывать лесорубы и водители грузовиков. На бутылках отпечатки пальцев кого-то из них. Человек не боялся оставить свои отпечатки, потому что у него просто-напросто не было отпечатков…
Ливень сменился обычным дождем, еще не моросящим, но уже и не грозящим всемирным потопом. Скалли согрелась под пледом. Малдер все так же сидел на ковре и неспешно продолжал рассказ. — Мне было двенадцать лет, ей — восемь. И вот однажды она просто исчезла. Испарилась. Из закрытой комнаты. Была — и нет. Ни следа… и с тех пор — ни записки, ни телефонного звонка, ничего… И что самое страшное — вся семья как сговорилась… ну… будто бы считать, что ее просто не было. Не говорить о ней, не вспоминать… — И что же ты сделал? — Что я мог сделать?.. Закончил школу, университет, завербовался в ФБР. Занялся разработками моделей поведения преступников. Добился успеха. Большого успеха. И этот успех обеспечил мне определенную независимость, так что я смог уделять внимание тому… словом, я добился права работать с тем, что обозначено как «Секретные материалы». Знаешь, сначала мне этот массив показался просто свалкой… Но потом я научился в нем ориентироваться и отделять зерна от плевел. Оказалось, что есть немало действительно достоверных свидетельств о пришельцах, НЛО, чудовищах, похищениях людей, различных культах. И еще… как бы тебе это сказать… В общем, я неожиданно обнаружил, что доступ к сведениям определенного рода блокируется, притом чрезвычайно жестко. Мне, я думаю, вообще не дали бы работать, если бы не мои связи в Конгрессе… — Блокируется? Кем? — Не знаю. Кем-то, у кого очень много власти. По-настоящему много. И вот что, Скалли… только постарайся не обидеться… Ты — именно ты — по их замыслу, тоже являешься частью этой системы блокировки… — Перестань. Я не… — Ты не действуешь сознательно во вред проекту, да? Не сомневаюсь ни на секунду. Но те, кто тебя послал ко мне, предполагают в том числе и таким способом сбить меня… с темпа, что ли… — Ты должен мне верить. Я здесь потому же, почему и ты: чтобы разгадать тайну этих смертей. — Я тебе верю. Именно поэтому все и говорю. И потому еще, что ты видела сегодня то же самое, что видел я… и видел не только сегодня. — Малдер… — В конце восьмидесятых я работал с доктором Хейтцем. Он ввел меня в глубокий гипноз… и я вспомнил все. За окном в ночь… в ночь похищения Саманты… был такой же свет. Яркий свет. И так же пропало время. Я чувствовал, что парализован, не могу шевельнуться… а она звала меня, понимаешь? Она кричала… Это все существует, Скалли, существует на самом деле. Под гипнозом не врут даже самим себе… А знаешь, что меня убеждает в этом больше всего? Даже не мои несчастные воспоминания, нет. А именно существование этой свирепой завесы секретности над определенной категорией материалов. Я ведь, по большому счету, занимаюсь тем, что роюсь в отвалах, пытаясь попять, какой элемент извлекли из этой породы… И знаешь что еще? Сейчас мы ближе к разгадке, чем когда бы то ни было… Я чувствую себя старой ищейкой, наконец-то не просто унюхавшей, а увидевшей того, кто оставлял след. |
