Зал практических работ был раза в полтора больше, чем обычные классы. За остекленной перегородкой располагались кабинет учителя и холодильники для образцов, а посреди зала царил громадный стеклянный куб с вечно дремлющим громадным питоном, чья золотистая туша, так похожая на одну сплошную гигантскую мышцу невероятной силы — то сонную, то ленивую, а то на миг напрягавшуюся, точно армия перед броском к Заливу, — неизменно вызывала восхищение ребят.

Пока ученики рассаживались, пока Дэйв невесело отшучивался и огрызался в ответ на расспросы о том, что с ним делали настоящие спецагенты, миссис Пэддок выкатила из своего кабинета тяжелый бокс с образцами и, ничуть не затрудняясь, что говорило о ее недюжинной силе, повела его по проходу между столами, весело приговаривая:

— Не забудьте перчатки надеть! Собрались, собрались! Вы такие большие, вам не к лицу бояться крови! Годовые ваши оценки наполовину будут зависеть от того, как вы справитесь сегодня!

— А ведь по расписанию старика Кингли сегодня у нас не должно было быть никакой лабораторной, — шепнул Дэйв своей соседке спереди, красивой черноволосой Шэрон Осбери. У Дэйва уже дрожали руки. После вчерашнего ему особенно не хотелось кого бы то ни было резать. Шэрон кивнула. Девочке тоже было не по себе, и она все резче, все нервнее играла перекинутой через запястье дешевой цепочкой, непроизвольно бросая ее то влево, то вправо. А когда до Шэрон дошла очередь, и на стол перед нею шлепнулась розовая тушка новорожденного поросенка с запрокинутой головой и мучительно разинутой пастью под посиневшим пятачком, к горлу ее подкатила тошнота. Ой, мамочка, подумала Шэрон. Да как же я справлюсь. Да я же не справлюсь!

— Это считай что эмбрионы, — задорно продолжала говорить миссис Пэддок, раздавая образцы с невероятной скоростью, но без суеты, и не забыв даже кинуть одну из тушек дремлющему в своей стеклянной тюрьме питону, — но все органы у них вполне различимы. Вы должны извлечь легкие и сердце, а также провести тщательные промеры. Учитесь делать это быстро и хладнокровно, мало ли когда пригодится в жизни такое умение. Ну, а кто сумеет вскрыть сердце, получит дополнительный балл. Время — до конца урока.

— Если ты достанешь сердце, — я его вскрою, — отчаянно шепнул сзади Дэйв. Ему страшно не хотелось делать все это одному. — А потом моего так же вместе распотрошим.

— Ладно, — автоматически ответила Шэрон, стараясь не смотреть на розовый трупик. Он был такой маленький, такой беззащитный… Холодный, но не замерзший — видимо, миссис Пэддок заблаговременно отогрела образцы, потому что отвердевшую в холодильнике плоть скальпель не взял бы. За окном маячили на фоне серого неба золотые листья на ветвях росших вдоль стены кустов. На ветвях веселились и чирикали птицы. Живые. Их щебета не было слышно сквозь стекло, но Шэрон отчетливо видела, как раскрываются и закрываются их бодрые смешные клювики. Как было бы замечательно разрезать поросенка вслепую, так и продолжая смотреть на живых птиц. Тошнота усиливалась.

— Начали, начали! — громко сказала миссис Пэддок и опять несколько раз хлопнула в ладоши. — Кто воробьев считает, а?

Шэрон вздрогнула и отвернулась от окна. Последняя реплика учительницы явно относилась к ней. Надо начинать, подумала девочка. На соседнем ряду кто-то уже увлеченно пыхтел, кромсая розовое брюшко так азартно, будто это была консервная банка. Шэрон не хотела смотреть, кто это был. Она покрепче сжала скальпель затянутыми в медицинскую перчатку пальцами и заставила себя взглянуть на поросенка.

Поросенок шевельнулся.

Шэрон замерла, закусив губу. Внутри у нее все оборвалось. Внизу живота будто вспухла яй— цеобразная ледышка, и между лопатками побежали ознобные струйки мгновенно проступившего пота.