Бедекер покосился на низкорослого ученого.

– Вы называете спутники в честь богов?

Шах замялся, но Сирсикар и не думал смущаться.

– Ну конечно! – просиял он.

Завербованный в эпоху полетов «Меркуриев», обученный на серии кораблей «Джемини» и прошедший боевое крещение в эру «Аполлонов», Бедекер снова взглянул на стальную симметрию гигантской антенны.

– Мы тоже, – пробормотал он.

– Я знала, что ты передумаешь, – сказала Мэгги Браун.

Они сошли на берег с туристического катера. Бедекер поморщился при виде кишащей массы бродяг и уличных торговцев и в сотый раз пожалел, что не согласился на рекламу кредиток. Деньги сейчас были бы очень кстати.

– Почему? – удивился он. – Знала, что Скотт задержится в своей общине?

– Не знала, но не особо удивилась. Просто чувствовала, что снова тебя увижу.

Они стояли на берегу Ганга, а в небе снова занимался рассвет.

На широких каменных ступенях, ведущих к кофейным водам реки, уже толпился народ. Женщины в мокрых, облепивших тело платьях из хлопка несли глиняные горшки цвета своей кожи. Мраморный фасад храма украшали свастики. Выше по течению прачки с громкими шлепками били белье о плоские камни. Во влажном утреннем воздухе смешивались запахи погребальных костров и фимиама.

– На указателе значится Бенарес, а на билете – Варанаси. Как правильно? – спросил Бедекер.

– Вообще, город назывался Варанаси, но англичане на свой лад переиначили в Бенарес. Название прижилось, а местные потом не чаяли от него избавиться. Мол, рабское имя. Как Малькольм Икс, или Мухаммед Али. – Мэгги замолчала и трусцой поспешила за гидом, прикрикнувшим на них, чтобы не отставали.

Улочка сузилась так, что, раскинув руки, можно было коснуться противоположных стен. Пешеходы толкались, бранились, сплевывали и жались к обочине, уступая дорогу домашней скотине, свободно расхаживающей по городу. Назойливый мальчуган-разносчик следовал по пятам за туристами несколько кварталов и оглушительно дудел в самодельную дудку. Подмигнув Мэгги, Бедекер дал мальчишке десять рупий и спрятал дудку в задний карман брюк.

Гид привел группу в заброшенное здание. Вдоль полуразрушенной лестницы томились индусы со свечами. При виде туристов мужчины красноречиво протягивали руки. С балкончика на третьем этаже открывался вид на стену храма и крохотный кусочек позолоченного шпиля.

– Перед нами священнейшее место в мире, – рассказывал гид, чья кожа по цвету и текстуре походила на промасленную перчатку кетчера. – Этот храм священнее Мекки, Иерусалима, Вифлеема и Сарнатха вместе взятых. Сюда стремятся попасть перед смертью все индусы… после омовения в священных водах Ганга.

Туристы тут же заохали, зашептались. Перед вспотевшими лицами роились тучи мошкары. Обратный путь преградили «лестничные» индусы, требовательно потрясая руками и выкрикивая что-то на грубом наречии.

По дороге в гостиницу, в моторикше, Мэгги повернулась к Бедекеру.

– А ты веришь в места силы?

– Какие, например?

– Не официальные святыни, а особые места, свои – где сильная энергетика.

– Здесь таких нет. – Бедекер кивнул на грустную картину всепоглощающей нищеты и упадка за окном.

– Нет, – согласилась Мэгги, – но мне повезло найти парочку.

– Расскажи, – попросил Бедекер.