Я после окончания Талицкого лесотехнического техникума по направлению уехала работать в Новосибирск на авиационный завод. Жила в общежитии, работала в цехе оснастки, где было много молодежи. Занималась общественной работой в комсомольской организации цеха. Там вступила в КПСС. Иван Иванович по этому поводу написал мне, что быть членом нашей партии очень достойно, но и ответственно. Пожелал работать на совесть, быть доброжелательной к окружающим людям, чтобы в дальнейшем заслужить авторитет. Его заинтересованное отношение всегда вселяло уверенность в правильности выбранного пути.

Помню, что дядя Ваня был среднего роста, слегка полноватый, с теплым взглядом карих глаз. В руках у него всегда был мундштук с сигаретой, похоже, он никогда с ним не расставался. Говорил он мягко, без нажима, негромко и слегка в нос. Выглядел всегда ухоженно, опрятно. Любил пошутить, был доброжелателен и прост в общении, не допускал в разговоре грубых слов. Писал очень грамотно, при том, что изначально окончил всего четыре класса церковно-приходской школы. Любил подписывать открытки, поздравлял всех своих друзей и знакомых.

Наша семья жила более чем скромно. Папа вернулся с фронта инвалидом 2-й группы. Осколком мины ему оторвало стопу правой ноги. Начиналась гангрена, ногу резали шесть раз. Два года по госпиталям. Вернулся домой. На фронт ушел со школьной скамьи. Уже в сентябре 1941 года в составе стрелкового лыжного батальона он прибыл на Калининский фронт. После ранения был комиссован и приехал к старшей сестре в Талицу. Устроился на работу в автобазу леспромхоза. Отсюда в 1956 году был направлен на курсы бухгалтеров в Москву. Там произошла первая после войны, случайная встреча с Иваном Ивановичем. С тех пор они уже никогда не теряли связи друг с другом.

Папа всю жизнь проработал в леспромхозе бухгалтером автобазы. Здесь он встретил свою единственную любовь, нашу маму, с которой они прожили вместе 46 лет. В 1947 году, получив ссуду, построили свой домик, где родились и выросли мы с братом.

Иван Иванович и Елена Владимировна хорошо понимали, какой ценой достается жизнь брату-инвалиду, поэтому старались всегда чем-то помочь.

Однажды моему брату Юрию прислали немецкий подростковый велосипед, на котором выучилась ездить вся послевоенная детвора на нашей и близлежащих улицах. Детской радости и счастью не было предела.

Мне к выпускному вечеру после окончания десятилетки прислали отрез белоснежного гипюра — мечту всех девчонок того времени. Родителям — ткань на костюмы, пальто и платья. Мы с огромной благодарностью принимали эти подарки. До сих пор помним и храним в своей памяти эту братскую помощь дяди и тети. Память о дяде мы передали своим детям: брат Юрий — сыну Ивану, я — сыну Георгию. Они — продолжатели династии Федюнинских».

Из рассказов односельчанина, жителя деревни Гилёва Павла Степановича Токарева: «Генерала Федюнинского я видел два раза. Приезжал он в школу. Что-то привозил. Подвозил его шофер из Тюмени.

Первый раз приехал, возле дома машина остановилась. Вышел из машины, обошел усадьбу. Потом перешел дорогу и долго стоял на берегу над речкой. А тогда как раз разлив был — речка наша широкая!

Я подошел к нему. Поздоровались за руку.

— Вот бы, — говорит, — порыбачить.

— А что, — говорю, — в Москве речки нет?

— Есть. Но некогда в Москве рыбачить.

Потом, когда уже постояли, покурили, говорит:

— Что — Москва? Тут, на родине, вот это рыбалка…

Мужик хороший. Высокий. Видный.

Второй раз. Я шел из Мальцева. Он, Федюнинский, стоял возле Петуховых. Руфина Филимоновна была его первая любовь. Не забывал. Вынес ей из машины две бутылки вина:

— Вот тебе на день рождения.

Разговаривали. Она его в дом пригласила, а он ей:

— Нет времени.