|
. распотрошат ее кресла!.. разгромят тайники!.. изрежут белье и пуховики!.. кстати, пух летает по коридору, белая вьюга в коридоре! белый коридор! перья разносятся ветром! эта Сивилла была мерзлячкой!.. но ничего не останется от ее вещей!.. ни единой подушки! ни одной чашки!.. эх, ты, любительница тайников!.. больше нет твоих ликерчиков!.. все выпито! выхлебано!.. хуже того, что не выжрали, то пустили катиться по проспекту!.. и в расщелину!.. и в шахту лифта!.. осколки и черепки, двухколесные тележки!.. консьержка, чего ты ждешь?… за веник!.. за веник, мадам! – Беспорядок, г-жа Туазель! ваш подвал отвратителен! Я ору!.. она ждет с пузырем в руке, пока мы перейдем… пока я перейду!.. чтобы я вытолкал столик! – Отвратительно!.. ваши потолки, просто срам! Я настаиваю… Видит бог, она чистой воды маньячка!.. если мы не вытирали обувь! в дождливую погоду, она вопила, фурия! оберегала свои коврики! она заставляла нас спускаться на один… два этажа!.. она нам выговаривала, шипела вслед… «Мерзавец! сукин сын, сопляк!..» Теперь у нее был повод для брани! – За веник, мадам! за веник! Свалка в подъезде!.. обломки перил, ступенек, кухонная Утварь, расколотая посуда, рвань, залитые блевотиной, алкоголем, бензином и мочой… я не могу все перечислить! и все это плавает! покачивается!.. а ее лестница! она ее не видела?… видела! взглянула! она видит! замечает! она бросает свою склянку!.. ложки… сейчас прыгнет!.. но не может… она остается в том же положении, почти в обмороке… прыгнет?… нет!.. с выпученными глазами!.. – Эй, омлетная морда! давай! подметай! шевелись! Я сказал «омлетная»… она похожа! я не преувеличиваю!.. морщины и желтизна… белое с желтым… отблески огня с улицы! Уборка сама по себе не делается! Еще один взрыв! Вы думаете, я вру!.. нет! ба-бах! нас отбрасывает… ее в ее привратницкую, к буфету… меня в коридор… а, проклятый подъезд!.. прямо бордель «Шабанэ»* с обеих сторон трещины! мебель с семи этажей! в щепки! в куче! вот! перила сорваны! большой поручень! нет! они погнулись!.. только погнулись! похоже на бигуди! с самого верха! и до низу! с 8-го! это проблемы консьержки! не мои! моя забота – Дельфина… напротив, в каморке… под столом! – Вы должны перебраться! Остальные тоже хотят, чтобы я перебрался!.. с ними! с ними!.. но как только я окажусь на краю расщелины, они меня столкнут туда!.. у них грязные побуждения!.. я не хочу рисковать!.. колеблюсь… колеблюсь… я колебался, и тут еще один удар! и шквал! меня отбросило!.. приподняло!.. а, я перелетел через столик! этот удар! как птичка! я полетел, я задел его!.. переворачиваюсь в воздухе!.. и вот, удалось!.. я в каморке! я даже ничего не почувствовал!.. плюх! потом боль! все-таки я не птичка!.. мои кости… я кричу!.. рычу!.. хрипя, смотрю на Дельфину… Дельфина здесь!.. без сознания, здесь, под столом… она ничего не почувствовала, Дельфина! мне больно, я кричу… «Норманс! Норманс!»… я зову его! он остался сидеть в своем дерьме… с другой стороны, вот он, муж ее!.. он не отвечает!.. я осматриваюсь, внимательно… столик сдвинулся, но еще торчит!.. да, торчит! нет, он плывет, его выносит на проспект, в пламя!.. все вращается!.. кружится!.. коридор освободился! не стоило прикладывать сверхчеловеческих усилий!.. нет больше расщелины!.. и столика больше нет!.. края расщелины сомкнулись! подземный взрыв! ба-бах! щель закрыта!.. думаю, они теперь все перейдут! хором!.. вы только гляньте! они себя ощупывают… дудки! больше никакого риска!.. да! да!.. они слышат бабахи… точно!.. от Тертр… это мешает им двигаться, ползти… они жмутся друг к дружке, они ничем не рискуют… весь этот сброд, все эти черножопые, в блевотине толстяка… они остаются там, приклеенные… они бы не пересекли коридор даже за «Импер-ри-ю»!. |
