— Роммеля? — мгновенно ожил фюрер, подозрительно глядя на вождя СС. — При чем здесь Роммель? — уперся он полусомкнутыми кулаками в краешек стола. — Разве мы собрались, чтобы вершить судьбу этого… Лиса Пустыни?

— Просто я решил, что пора бы решительнее подключать его к фронтовым делам, в том числе и на востоке. Как-никак один из самых опытных командующих.

— Мне доложили, что он ранен.

— Уже подлечился.

— А где он вообще-то обитает сейчас? — спросил Гитлер, мрачно, исподлобья посматривая то на рейхсфюрера СС, то на Кейтеля уже как на сообщников фельдмаршала.

— То-то и оно. Как ни странно, мы совершенно забыли о нашем «всеми любимом» Роммеле, — озарилось лицо Гиммлера сердобольной улыбкой инквизитора. — Причем забыли с тех пор, как накануне заговора генералов он неожиданно получил ранение.

— Накануне заговора? — механически переспросил Гитлер.

— Точнее, накануне покушения.

— А ведь и впрямь, с тех пор мы как-то совершенно упустили ИЗ вида, что фельдмаршал Роммель, ближайший сподвижник Штюльпнагеля, фон Клюге, Ольбрихта и Бека, — напропалую втискивал фюрер в список давно развенчанных заговорщиков, — всё ещё пребывает где-то в глубинах Германии, вдали от фронта и политики.

— Вроде бы, вдали от политики, — уточнил Гиммлер, и начальник генштаба понял, что тот явно подставляет фельдмаршала под карающий и не всегда праведный меч вождя нации.

— Конкретнее, — настоял фюрер.

— Официально он всё ещё находится на излечении где-то на юге Германии, в своём поместье «Герлинген».

— Почему «официально»? — почувствовал Кейтель надвигающуюся на фельдмаршала опасность. — Он действительно отлёживается там после тяжелого ранения и операции в армейском госпитале.

— Не спорю, пока что отлёживается, пережидает сезон отстрела остальных заговорщиков.

«Роммель!» — вдруг осенило Адольфа Гитлера, Как он мог забыть об одном из главных заговорщиков?!

Разве не о нём говорили следствию генерал-полковник Фромм, Штюльпнагель, Остер, полковник Мерцфон Квиринхейм и прочие предатели? Разве не на него рассчитывал трусливый фон Клюге, покончивший жизнь самоубийством, чтобы не представать перед Судом чести? А ведь действительно Лис Пустыни, Роммель!.. «Герой Африки», черт возьми! — заводился Гитлер, словно бульдог, почуявший появление где-то поблизости пса-чужака.

Роммель — вот откуда исходит сейчас опасность! Именно он, подлечившись, способен затеять новый заговор, как только почувствует, что англичане уже близко. Францию он им сдал почти без боя, ну а пять-шесть генералов, решивших спасать свои шкуры ценой предательства фюрера, в этой стране всегда найдутся.

— Так вы считаете, что Роммель уже достаточно оправился после ранения? — вдруг вполне миролюбиво обратился он к Гиммлеру. Но именно это его позёрское миролюбие заставило Кейтеля ещё сильнее насторожиться. Он достаточно хорошо знал натуру Гитлера, чтобы понять, что теперь уже над «героем Африки» и в самом деле нависла реальная угроза.

— По слухам, да.

— «По слухам»!.. — проворчал фюрер. — Почему столь долгое время вы ничего не докладывали мне о Роммеле? — он перевёл взгляд на генерала пехоты Бургдорфа, который, являясь его адъютантом, исполнял к тому же обязанности начальника Управления кадров сухопутных сил.

Бургдорф молча поднялся, вытянул руки по швам и виновато, покаянно уставился на фюрера.