– Тебя хорошо кормили? – поинтересовался я. Айбин тщательно обдумал ответ:

– Пожалуй, нет.

– И меня тоже.

– Я бы не возражал… – Он замолчал и бросил взгляд на окно.

Я проследил за его взглядом, но не заметил ничего заслуживающего внимания. Затем снова посмотрел на Айбина:

– Что такое?

– На окне прутья, – заявил Айбин.

– Да?

– Меня держали в помещении без окон, – сообщил он.

– И что ты можешь сказать насчет нашего окна?

Он взял деревянную ложку из тарелки с остатками моей последней трапезы, подошел к окну и постучал ложкой по одному из прутьев.

– Думаешь, нам удастся их вынуть?

– Что? О нет, я о другом. Послушай. – Он снова постучал по прутьям. Обычный звук удара дерева по толстому железному пруту. – Замечательно звучит, не так ли?

Я прикинул, не шутит ли он.

– Хм-м, похоже, нуждается в настройке.

– Верно. Возможно, мне удастся решить эту задачу, обмотав ручку куском ткани.

Вздохнув, я уселся на койку. Оставалось надеяться, что нас действительно слушают. Несколько часов спустя дверь открылась. Вошли двое стражников с короткими копьями. Мне показалось, что они отлично умеют с ними обращаться. Мой старый друг королевский следователь, или как он там у них назывался, стоял за спиной стражников. Он кивнул мне и сказал:

– Пожалуйста, иди за мной.

Я поклонился Айбину и попросил:

– Поиграй за меня на барабане.

– Обещаю, – ответил он.

А Кустистым Бровям я сказал:

– Не уверен, что смогу много пройти.

– Если будет нужно, мы тебя понесем.

– Я постараюсь, – пообещал я.

И постарался. Ноги не очень меня слушались, болела спина, но я смог самостоятельно передвигаться. Я покачивался немножко больше, чем нужно, – пусть тюремщики считают, что я еще не совсем оправился от ранений. Мы прошли всего несколько футов по коридору и оказались в комнате, где стояли два низких стула без спинки. Кроме того, в комнате имелись окна. Кустистые Брови опустился на один стул, а я осторожно уселся на другой.

– Мы довольно долго обсуждали, что делать с вами обоими. Кое-кто настаивает на том, чтобы приостановить действие древнего закона о запрете на пытки. Другие полагают, что вас следует публично казнить, чтобы положить конец нарастающим волнениям среди народа.

Он помолчал, чтобы посмотреть, не хочу ли я что-нибудь сказать. Поскольку я понимал, что его вряд ли заинтересует информация о том, как сильно у меня болит спина, то промолчал.

– В данный момент его величество Коркорн, сын человека, которого ты убил, сумел убедить всех подождать до тех пор, пока не поступят вести с материка. Они скорее всего будут отрицать, что послали тебя, но мы хотим дать им возможность сказать правду. Если они поступят так, как мы предполагаем, ты будешь казнен. Если тебе любопытно, скажу: большинство считает, что тебя нужно забить камнями, другие склоняются к тому, чтобы связать тебя и бросить оркам.

– Я не настолько любопытен, – ответил я. Он кивнул:

– Пока мы ждем ответа, у тебя остается шанс открыть нам правду. Мы скажем твоему товарищу то же самое. Если он начнет говорить до тебя, то скорее всего его отправят в ссылку. Если раньше заговоришь ты, он умрет, а тебя, возможно, отпустят. В худшем случае тебе позволят принять яд – это значительно более приятная смерть, чем те две, о которых я уже говорил.

– Вы знаете из личного опыта? – осведомился я.

Он повернулся к стражникам:

– Верните его в камеру и приведите другого.