— Feuer!

Та-та-та-та! Тадах! Тадах! Та-та-та-та!

Стрельба четкая, резкая, кажется, со всех сторон ведется. Никаких иллюзий выжить. Пора.

— Greifer!

Сам как мальчишка сверзился вниз. Понимая, что выбранная жертва вооружена, достигнув дна, перекатом ушел вперед и вправо. Подскочил на ноги. Автоматом отбил направленный прямо в него ствол…

Та-дах! — Враг успел нажать на спусковой крючок, и короткая очередь ушла в небо. Вышиб оружие из руки.

Захватив противника за рукава, рывком потянул его на себя вниз. Одновременно лбом «засветил» в лицо этого молодого вихрастого парня в область носа и верхней губы. Только теперь ощутил, что вокруг него идет рукопашная схватка.

Закрепляя свой личный успех, высвободив правую руку, левой потянув скисшего противника книзу, сильно, наотмашь локтем ударил снизу вверх в челюсть. Все, как учил Юнг. Готов! Обморок.

— Вяжите всех, кто жив! Потом разбираться будем.

Сам же своего пленного прижал лицом к земле и, сидя на нем верхом, загнул ему за спину одну руку, затянул на ней петлю, обмотав потом веревку пару раз вокруг запястья. После этого подтянул к связанной руке вторую, наложил ее сверху и обмотал разъединенные концы петли уже вокруг обеих рук. Свободные концы веревки затянул в узел. Вот так. Утрем нос капитану! Поднявшись, справился:

— Ауэр, наши потери?

— Трое погибли, один ранен, но легко. И… «язык»… насмерть. Под пули подставился.

— Что-о?

— Так ведь живыми брали, герр лейтенант!

— Drückeberger! — в сердцах вырвалось из горла. — Сколько живых у русских?

— Пятеро.

— Радиста взяли?

— Так точно! Чисто. Радиостанция не повреждена.

— Хоть это радует. Бездельники. Десять минут перекур, и будем выходить к шоссе. Ауэр, выберите троих, пусть остаются здесь. Пришлем машину для погрузки покойников.

— Слушаюсь. Геркан, Лаубе…

Утром простившись с хлебосольными хозяевами хутора, пешком двинулся на восток. А вообще-то путь его лежал в сторону града Харькова, где вскорости, по его расчетам, для Красной Армии наступит полная ж… котел. Может быть, он сможет хоть как-то повлиять на обстановку и жертв будет меньше. Еще когда отлеживался, зализывая раны, выпросил у Беллы простыню и синей краской, найденной в сарае, по памяти наносил обстановку развернутых фронтов на двадцать пятое мая сего года. Увидев, как постоялец портит белое полотно, Олег поинтересовался:

— Уверен, что все так и будет?

Кивнул, не отвлекаясь от работы.

— На сто процентов. Я в академии именно по этой, неудавшейся операции реферат писал. С выводами и предложением возможного купирования проблемы.

— А на простыне зачем? Я бумагу дам.

— С материей проще, вокруг туловища обернул и забыл. Когда надо, достал.

— Ну-ну!

Теперь он в прямом смысле носитель гостайны, и эту тайну нужно донести до правильных мозгов. Прошло не более трех часов, как он покинул хутор, а казалось, пролегла целая вечность. Повезло. Из чего решил, что сегодня его день.

Ковыляя по дороге, по которой мало кто шел или ехал, еще издали заметил двух немчиков на обочине. Солдат ковырялся в моторе мотоцикла, а гусь в черной форме полоскал ему мозг. Далеко, слов не разобрать, но по жестам понятно, за вынужденную остановку виновник определен и назначен.

Замедлил шаг, присмотрелся к технике. О! Мотоцикл Zündapp KS 750 с двухцилиндровым, четырехтактным двигателем, мощностью аж двадцать шесть лошадей. Мотоцикл с коляской, но без пулемета в передней части.