В коротких перерывах боя Каретников иногда мог осмотреться. Видел, что соседи слева и справа стреляют. Над окопами стоял смрад от дымивших подбитых танков. За несколько часов перед окопами их набралось аж семь штук. Желтым пятном угадывалось на небосводе солнце, горизонт терялся в мутной дымке. Пелена из дыма, копоти и пыли по-прежнему висела в воздухе, и трудно было разобраться: что сейчас — день или ночь? На этот раз фашисты, по-видимому, принялись основательно за батальон, в котором он оказался. После вывода с плацдарма основных подразделений Красной Армии передовая как таковая отсутствовала. Имели место быть десяток укрепрайонов со смертниками, защищавшими их. Батальон майора Серпова был у немчуры бельмом на глазу. Задача стояла одна — выиграть время на развертывание. Лишь, наверное, один Михаил знал про неравный обмен потерями. Есть разница, потерять три тысячи человек или пару сотен тысяч, как в несвершившейся реальности, которая останется лишь в его памяти?

Снова вражеская пехота и танки устремились на наши позиции. Штафели немецких самолетов, отштурмовав, улетели, позволив вермахту завершить недоделанное. По всей полосе обороны забухали разрывы снарядов. Казалось, этому не будет конца. Будто время и все вокруг остановилось, чтобы равнодушно наблюдать пляску огня и металла. Да может ли выжить хоть кто-то в этом аду?

Зло, скороговоркой застучал пулемет на левом фланге и неожиданно, словно натолкнувшись на что-то, смолк. Но вся оборона вдруг ощетинилась ответным огнем. Выходит, есть живые и они воюют.

Немецкие автоматчики, попав под огонь из окопов красноармейцев, не выдержали, начали отбегать, отползать, теряя при этом товарищей. Не нравится? Ага! А им каково? Стоять и умирать, зная, что поддержки не будет. Никто не захоронит погибших, а раненых разве что в ближайший блиндаж отнесут, в лучшем случае из-за нехватки времени перевяжут и оставят самих доходить до кончины. Победителей в этих окопах нет. Их изначально не должно было быть…

Михаил сразу понял, что разведчики добрались и его схема сослужила свою службу. Главное — поверили и отвели беду от сотен тысяч бойцов и командиров. Да! Жаль, что не с Карпенко перешел передовую, но как раз к нему в первую очередь у Тимошенко возникли бы вопросы. А вот толково ответить на них он бы не сумел. Маршал мог запросто раскусить подтасовку. Посему сам… Опять сам. Сириец снова правым оказался, быть ему по жизни одиноким волком. Неисправим, таким уж родился, а может, жизнь сделала.

Каретников сам виноват в том, что, переходя линию фронта, промешкал и успел только к «разбору полетов». Когда основную часть армии практически вывели из-под ударов, оставив заслоны. В один такой он умудрился угодить. А как иначе? Оказывается, по предложению лысого хрена, в будущем большого любителя кукурузы, Хрущева, позади заслонов из частей НКВД, охранявших тылы фронта, были сформированы отряды на манер будущих заградительных. Только заграждали эти отряды от трусов и паникеров, способных без приказа покинуть окопы. Всю эту информацию довели до оставляемых в прикрытии командиров и красноармейцев, можно сказать, сделали их заложниками обстоятельств. Как, кстати, и самих энкавэдэшников, первых не понявших этого. Вот и получалось, что всех в батальонах назначили героями, ни в плен сдаться, ни к своим отойти. Еще на подходе из пулеметов положат. Воюйте, герои! Вот и воевали. Он тоже воевал, не «мочить» же своих, хоть и мразей.

…Стальная армада по-прежнему остервенело продолжала извергать град снарядов и очередей из курсовых пулеметов, только ведь не вперед рвутся. Пятятся! Пятятся без поддержки пехоты, оставив перед позицией и прямо на ней еще четыре горевшие машины.

Вот, можно уже и голову над бруствером безбоязненно поднять Стихло все. Перерыв, что ли, у экстремальных туристов?

Бойцы соседней роты, по команде снявшись с позиций, приковыляли к ним, размещались в окопах, щелях и ровиках.