|
Долгое время общество развивалось от неандертальцев и питекантропов, лишь постепенно и монотонно преобразовывавшихся в нынешнего человека. А затем неторопливое развитие преобразуется в быстрое движение, появляются сгущения культуры, плотные узлы на веревке истории — первые цивилизации античности. Всего за какую-нибудь тысячу лет история пробегает от форменной общественной дикости до высокого материального и духовного совершенства — примером того было появление письменности и развитие ее от букварного уровня до великих художественных и философских творений, превращение пещерного и хижинного бытия в шумный городской быт, в великие творения архитектуры. И снова полутысячелетнее топтание на месте, упадок мысли и удобств жизни. И примерно к середине нашего тысячелетия снова шаг вместо топтания, пеший бег истории, быстро превращающийся в ошалелую конную гонку, а конная гонка становится чуть ли не полетом снаряда. За последние сто лет человечество накопило больше знаний, больше совершило открытий, больше произвело изобретений — и количественно, и качественно, — чем, думаю, за все предшествующее развитие от пещерной бытности. В XX столетии мы воистину вступили в мир реальной фантастики.
Мне могут возразить: — Вы преувеличиваете. Нет никакой фантастики в нашем реальном бытии. Обычный быт нашего обычного существования. В этом ответе истины столько же, сколько и неправды. Любая фантастика, становясь повседневностью, теряет свою фантастичность. Если бы на наших улицах вдруг появились летающие ангелы, мы недолго бы ощущали фантастичность их присутствия — их шумные полеты, толкотня об их крылья скоро стали бы привычным и надоедливо неудобным бытом. Но представьте себе, что вы беседуете с человеком, возмужавшим в начале нашего века, всего около ста лет назад. Давайте реконструируем вашу гипотетическую беседу. Вы задаете друг другу вопросы, получаете друг от друга ответы. Как неодинаково он и вы воспринимаете свои ответы на одни и те же вопросы! — Недавно была война между Францией и Германией, — информирует он вас. — А сейчас сражаются в Южной Африке, в Китае, в средней Америке. Удивительно, что происходит! Конница, вооруженная трехметровыми пиками и острыми саблями, проводит лихие атаки на неприятельские позиции. А как стреляет артиллерия! Больше четверти снарядов ложится в ста, двухстах метрах от цели, так велика точность, а осколки накрывают и цель. А если прямое попадание, то взрыв снаряда может разрушить целый дом. А наши военные суда? Достаточно мощному крейсеру подойти на видимость к цели, и орудия его рассыпают вокруг нее целый веер снарядов. У вас, наверно, еще выше техника? — Да, немного выше, — отвечаете вы, удивляясь отсталости собеседника. — В атаку у нас ни конно, ни пеше не идут, а пускают закрытые машины с орудиями, танки, в них за броней сидят люди. А военные суда на видимость к цели и не думают приближаться, а пускают свои ракетные снаряды за тысячи километров от цели и попадают точно в нее, у снарядов ведь есть механические устройства, автоматически наводящие их на цель. У нас можно стрелять с любой точки в любую точку земного шара. И, между прочим, хорошая ракета уничтожает не одно здание, а целый городской район, может и миллионный город испепелить. Намедни — 30 октября 1961 года — на острове Новая Земле была взорвана авиационная бомба со взрывчатой мощностью, равноценной 57 миллионам тонн тротила. Это почти в десять раз больше, чем мощность всех взрывов во Второй мировой войне, продолжавшейся шесть лет с 1939-го по 1945 год. Тысяча таких бомб способна погубить всю жизнь на Земле, а их на всякий случай заготовлено около 40 000 — правда, не все такие большие, но каждой достаточно для уничтожения любого города. Одной совсем маленькой бомбочкой — всего в 12,5 тысячи тонн тротилового эквивалента — была испепелена половина японской полумиллионной Хиросимы, за несколько минут погибло сто тысяч человек. |
