Покинув бухту Золотой Рог, Савва вёз с. собой гарантию того, что все пять просьб будут удовлетворены.

Затем в Иерусалим было отправлено величайшее сокровище. Евреи Константинополя умоляли императора вернуть золотые дары храма. «Невозможно, чтобы они хранились где-то в другом месте, кроме алтаря Соломона». Юстиниан вспомнил, что, когда канделябры и золотой стол хранились в Риме, город разграбили вандалы; когда их перевезли в Карфаген, город пал. В 535 году он отправил их обратно вместе с посланником из Иерусалима.

Чтобы развеять тоску, сын Саббатия ходил к месту строительства новой великой церкви. Когда он приближался к каменным балкам, уходящим в небо развёрнутым лесам, то распускал свою свиту и бродил среди рабочих, как зритель. Видение каменных глыб, каждый день поднимающихся всё выше и выше, бодрило, словно сон или пища, и он завидовал ветрам, которые легко переносили по лесам каменщиков Исидора. На востоке уже намечался внешний каркас святилища. Юстиниан попросил полностью отделать святилище серебром. Когда Иоанн пожаловался, что для этого понадобится две тысячи фунтов бесценного металла, император возразил, что для отделки всего святилища потребуется сорок тысяч фунтов.

Однако не только деньги требовались для постройки гигантской церкви, которой раньше не видывал род людской. Анфемий сказал, что великий зал Ктесифона, где жила свита Хосрова, раскинулся в пустыне на девяносто пять футов. Но шпиль самого большого купола будет вдвое выше. Уже в начале работы строители столкнулись с проблемой, которую Исидор из Милета называл неподатливостью камня. Вес огромных масс, давление и натяжение просчитывались много раз, их знали настолько хорошо, насколько могли их вычислить математики, и Исидор руководствовался уравнениями другого грека, Архимеда, имея дело с непредсказуемыми силами. Его расчёты были верны, каменный каркас — прочный и пропорциональный. Однако не все могли учесть математики.

Известковый раствор, очевидно полностью высохший между каменными плитами, принял на себя ещё одну плиту размером с десятую часть локтя, когда горизонтальный ряд кладки провис под непомерной тяжестью. Зелёный каристийский мрамор расслоился под давлением, которое порфирит вынес без особого вреда. Настал день, когда Анфемий и Исидор истощили свои запасы. На двух главных столбах, составлявших основу средних сводов, на которых должен был покоиться огромный купол, с восточной стороны появились трещины, когда связующую арку перебросили между громадными квадратными столбами. Концы арки закруглялись над каждым из столбов, но ещё не соединились, повиснув в пространстве, готовые сомкнуться над более чем стофутовой бездной.

После появления трещин работа приостановилась. Те, кто с самого начала противился строительству, собрались поглазеть на трещины и говорили, что теперь безумные архитекторы должны понять, что купол великой церкви невозможно возвести. Юстиниан часто приходил к строительной площадке, слушая споры. Не в силах понять математические рассуждения Исидора, он спросил его, не совершил ли тот ошибки в своих расчётах. Обеспокоенный Исидор поклялся, что нет. Недоброжелатели указали на трещины: «Вот доказательство того, что этот грек ошибся». Юстиниан продолжал допрашивать Исидора: «Ты рассчитал, что столбы выдержат нагрузку, когда арка будет готова. Ты же говорил, что они устоят».

   — Клянусь жизнью, Блистательный Юстиниан! Я не думал, я знал!

   — Тогда закончи арку, и посмотрим, что выйдет.