Он кивнул, не поднимая глаз.

— Рен, скажи мне, когда ты видел ее в последний раз?

— В церкви, на собрании. Она пришла с гитарой — была ее очередь.

— Какая очередь?

— Ну, выступать. Обычно Оуэн или Фил играют на пианино, но иногда вместо них выходила Эмили. Играла она вообще-то не очень.

— Ты ведь должен был встретиться с ней в церкви до прихода остальных?

Он залился краской и прикусил нижнюю губу.

— Не волнуйся, Рен. Ты ничего плохого не сделал.

— Да, я просил ее прийти пораньше, — тихо произнес он.

— Как она отреагировала?

— Она пообещала, но только чтобы я никому не говорил.

— А зачем тебе надо было, чтобы она дожидалась тебя перед собранием? — допытывалась я.

— Ну, я просто хотел посмотреть, правда ли она придет.

— Для чего?

Рен покраснел еще гуще.

— Не знаю, — едва выдавил он из себя, с трудом сдерживая слезы.

— А что случилось потом?

— Я приехал к церкви на велике — глянуть, там она или нет.

— Во сколько?

— Не знаю. До собрания, наверное, еще час оставался, не меньше, — добавил он. — Она сидела на полу, играла на гитаре — я в окно видал.

— А потом?

— Я уехал, а в пять вернулся с Полом и Уиллом — они вон там живут… — Он показал куда-то в сторону.

— Ты разговаривал с Эмили? — спросила я.

Слезы текли у него по щекам, и он с досадой утирал их рукой.

— Нет, не разговаривал. Она на меня все смотрела, а я прикинулся, что ничего не замечаю. Ну, она и расстроилась. Джек ее даже спросил, что с ней такое.

— Кто такой Джек?

— Наш руководитель, из Андерсоновского колледжа в Монтрите. Такой толстый, с бородой.

— И что она ему ответила?

— Сказала, что, кажется, грипп подхватила. Ну и ушла.

— Сколько еще оставалось до конца собрания?

— Я как раз взял корзинку с пианино — была моя очередь собирать пожертвования.

— То есть это случилось в самом конце?

— Да, тогда она и убежала. Короткой дорогой. — Он прикусил нижнюю губу и так крепко вцепился в одеяло, что на руках выступили все косточки.

— Откуда ты знаешь, какой дорогой она пошла? — спросила я.

Он взглянул на меня исподлобья и громко потянул носом. Я подала ему бумажные салфетки.

— Рен, — продолжала настаивать я, — ты сам видел, что она пошла напрямик?

— Нет, мэм, — кротко ответил он.

— А кто-нибудь другой видел?

Он пожал плечами.

— Тогда почему ты решил, что она выбрала этот путь?

— Все так говорят, — простодушно ответил он.

— А место, где нашли ее тело, — о нем тоже все говорят? — мягко спросила я и, когда он не ответил, добавила уже с нажимом: — Ты ведь знаешь, где это, правда, Рен?

— Да, мэм, — почти прошептал он.

— Расскажешь мне о нем?

Не отводя взгляда от своих рук, он ответил:

— На том месте рыбачат всякие черные. Там все в зарослях, в тине, лягушки-быки здоровенные, с деревьев змеи свисают. Вот там ее и нашел один черный, а на ней были одни носки, и он так испугался, что побелел не хуже вас. После этого папа и установил у нас прожекторы.

— Прожекторы?

— Он их повсюду понатыкал — и в деревьях, и везде. Я из-за них сплю плохо, а мама злится.