|
- В бассейне, - тихо сказал Ефим. - Давайте, - махнул рукой хозяин. Из "рафика" вышли несколько мужчин в безукоризненных костюмах. Они мигом исчезли в доме. - Как это произошло? - приступил к допросу Глеб Лукич. - Мы не знаем, - прошептала Кара, - вот, может, Лампа... Глеб Лукич уставился на меня. Еле ворочая жестким, сухим языком, я начала блеять: - Я пошла купаться... Но тут послышались шаги. Мужчины, приехавшие вместе с Ларионовым, возникли на шикарном крыльце. Мне показалось, что на мраморные ступени села стая кладбищенских ворон. Один держал под мышкой труп Рады. С волос на мраморные плиты текла вода. Я отшатнулась в сторону. Впрочем, остальные тоже шарахнулись кто куда. - Это что? - просипел Ефим. - О господи! В ту же секунду мужик бросил тело несчастной женщины оземь. То, что было Радой, покатилось по ступенькам и упало к ногам Глеба Лукича. - Кукла! - завизжала Тина. - .. - бросил Ларионов. - Вы здесь все с ума никак посходили? Не успели присутствующие чуть-чуть прийти в себя, как донесся веселый голосок: - Что случилось? Глебчик, ты дома?! От ворот шла веселая Рада с корзинкой в руках. Несколько секунд все молча смотрели на нее, потом разом заорали: - Ты где была? - У Ершовых, - попятилась Рада, - у Никиты и Лены, они рано утром позвонили и пригласили меня посмотреть свой новый дом. Никита купил тут, в Алябьеве, по моей наводке особняк, вот... - Значит, - нехорошо улыбаясь, сказал Глеб Лукич, - ты бросила в бассейн идиотскую игрушку и умчалась... - Нет, - покачала головой Рада, - я даже не ходила к бассейну. - А кто же решил пошутить? - Хозяин буравил всех глазами. - И почему у идиотского манекена на пальце твое кольцо? В ответ - молчание. Потом Тина пролепетала: - Это я надела, но не сегодня, а снять забыла! Я вообще только сейчас про него вспомнила. - Значит, так, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, заявил Ларионов, - вы, парни, уезжайте. Мужчины молча влезли в автобусик и были таковы. - А вы, друзья, шагом марш в мой кабинет, - с улыбкой на устах приказал Глеб Лукич и пнул куклу ногой. Я поежилась. Если бы гадюка умела улыбаться, на ее морде небось гуляла бы именно такая ухмылка. Глава 4 Гнев, упавший на наши головы, был страшен. Досталось всем: постоянно изображающим трупы Тине и Раде, орущим по каждому поводу Кирюшке и Лизавете, ехидно улыбающемуся Максу, дрожащей Карине, беспрестанно хватающемуся за сердце Ефиму и испуганно молчащей Насте. Чаша гнева миновала лишь меня, более того, разъяренный Глеб Лукич гремел: - Одна Лампа ведет себя прилично! Валяется в саду да почитывает детективчики, обжираясь конфетами. Берите с нее пример. - Меня тошнит от криминального чтива, - попытался изобразить эстета Ефим. Секунду отец смотрел на проявившего непокорность сына, потом заявил: - Велено сидеть в саду и читать Маринину всем! От его спокойного, глуховатого голоса мне стало так страшно, что я чуть не лишилась чувств. Утром, около десяти, ко мне поскреблась Тина. - Сделай доброе дело, - заговорщицки прошептала она, - сходи к папе в кабинет и узнай, какое у него настроение. Обычно он больше двух часов не злится, но вчера прямо совсем раскипятился. Кстати, смотри, что у меня есть! И она вытащила из кармана вставную челюсть, омерзительно натуральную, с выбитыми передними зубами. |
